─ А я читал, что сазан, ─ говорил один, ─ живет лет тридцать.
─ Интересно, ─ отвечал второй, ─ че он делает все это время.
Митя с завистью смотрел на них и думал: “Неужели? Неужели опять началось? Что же это такое?”
Это походило на чудеса, если бы кто-то вздумал крутить их в обратную сторону. Так случалось уже много раз. Митя сидел, отбиваясь от насмешек, полный желания сделать в лодке дыру куском ржавой арматуры. Так, чтобы она пошла ко дну вместе с уловом, вместе этими двумя самодовольными очкариками, усеявшими дно лодки рыбой. Он ждал развязки. Той, которая преследовала его десятки рыбалок подряд. И все закончилось по плану.
─ Фу, устал ловить, ─ придурочно улыбаясь сказал первый коллега.
─ Ага, ─ поддакнул второй, ─ все в моих сомятах. Только вот Митя что-то… Ты бы, наверное, Митя, сейчас мечтал хоть рака подцепить?
─ В смысле? ─ зло отозвался Митя.
─ Ну, на безрыбье…
И они противно засмеялись.
─ Ладно, давайте сворачиваться.
Тут-то у Мити и клюнуло. Он ловко, по старой памяти, подсек в противоход тому, куда направлялся поплавок. На крючке, как и всегда, висел маленький давно мертвый окунь.
–3-
Максим ехал в бордель.
Он был вне себя от слепой ярости. Ровно час назад ему снова отказала жена.
Это тянулось уже полгода. Шесть месяцев Максим приходил домой, надеясь на приятное продолжение вечера и секс. Он покупал цветы, он покупал вино, он покупал икру и французский багет. В случае с любой другой девушкой, он был уверен, это привело бы к неделе удовольствий. Жена же в самый жаркий момент говорила:
─ Не хочу. Давай не сегодня.
И прибавляла:
─ Спрячь. Мне противно.
Максим подговорил соседа следить за ней. Но нет: к жене никто не приходил. Был, конечно, вариант, что жена опустошала трюм где-то еще, но иногда она не выбиралась никуда по три-четыре дня, а результат оставался тем же. Разговоры тоже ничего не давали. Как и жена.
Сегодня Максим не выдержал: схватил бутылку виски и хлопнул дверью. Как ему хотелось ударить жену. Сильно, наотмашь, чем-то тяжелым и плоским, вроде обратной стороны электрогитары. Но он сдержался: электрогитара у него была очень дорогая.
На улице он побрел в сторону детской площадки. И молниеносно подумал о борделе. Телефон борделя со студенческих времен кочевал из телефона в телефон, и такая стабильность ему нравилась. “Там-то меня примут, впустят. А она ─ сама виновата”.
Такси остановилось в переулке. Максим расплатился и вышел. У входа он еще раз вспомнил о жене. Но виски засыпало дорогу назад тяжелыми камнями.
Его приняли радушно, а привратник даже вспомнил. Максим сел в большой лиловой комнате, вроде приемной, и четыре девушки вышли к нему.