– А как я их найду?
– О, не бойся. Только в Рассветовку войдешь, сами отыщут тебя. Такие шустрые ребята.
Пастух постелил Кириллычу на новой, но продавленной раскладушке. Они легли, и разговор продолжился.
– А были такие, – спросил Кириллыч, – кого забраковали? В ком ничего не разглядели.
– Сколько тут живу, не видел. Все на что-то сгодились. Даже лесник-пидор и тот…
“Ах, вон оно что!” – подумал Кириллыч, а пастух продолжал разгораться:
– В России не должно быть такого! И скоро не будет. С Запада все это пришло, с Запада.
Кириллыч потушил костер:
– А куда еще распределяют?
– Меня вот сюда направили. Дружок у меня был по пастушьему училищу, тот сейчас на заводе газировки работает. Недавно писал мне, говорит, лимонад не только из лимонов скоро будут делать. Но дальше не заступил – секрет. По-разному все. Кого-то здесь неподалеку оставляют, кому-то говорят за тридевять земель собираться. Не бойся, всем применение найдется, послужишь России.
– Все-таки страшно. Вдруг я ничего не могу.
– Как это? Все что-то могут. Запомни: сегодня это для тебя будущее, завтра – это для кого-то прошлое, а Россия стоит и стоять будет.
– Ну, мало ли, – наставивал Кириллыч, – может, навыки мои не сгодятся.
– Так ты же сам говорил: мода, ход истории.
– Да я вот подумал сейчас… Я же только вижу это, а смогу ли делать?
Пастух приподнялся на локте:
– Ты точно русский?
Кириллыч заверил паспортом. Они поговорили еще немного – в основном о прошлом – и заснули. Когда Кириллыч проснулся утром, пастуха уже не было. Он оставил записку, в которой просил захлопнуть дверь.
Кириллыч согрел чаю, поел. Потом оглядел шалаш, полный дорогих неработающих вещей. На трюмо у выхода он заметил крохотную книжечку, наподобие молитвенника. Кириллыч открыл его. Все страницы пустовали, только в середине была надпись от руки: “Надобно веровать”.
Кириллыч вышел. Он вернулся к большой дороге и пошел налево, как указывала карта. Ему нужно было подняться на небольшой холм, а уж за ним была Рассветовка. Она как будто лежала на ладони, отгороженная с одной стороны рекой, а с другой – лесом. Странно, но она не вытягивалась в длину, как все деревни, которые Кириллыч видел раньше, а разрослась квадратом, от небольшой площади, как город. Кириллыч вспомнил, что говорили лесник и пастух: о недобудущем, которое тут царило, о зачаточных формах явлений и вещей. Он спускался с холма, Рассветовка приближалась, и Кириллыч приготовился знакомиться с чем-то необычным. Удивительно стало с самого начала: у деревни были ворота.
Дорога из пыльной превратилась в чистую, очевидно, здесь ее поливали водой. Кириллыч прошел ворота и остановился. Отсюда тянулись три улицы. Неожиданно Кириллыч понял, что дома – кирпичные. В его родной Оградовке спорили по поводу кирпичной школы и магазина, а здесь у каждого жителя было крепкое теплое жилище. “Из чего же у них магазин?” – подумал он.