Они подошли к одноэтажному домику с ровной крышей, Рупоров указал на него рукой, встряхнул вожжи и укатил. Кириллыч взглянул на дверь.
“Звездный рубль”
Мы открыты 23 часа 6 дней в неделю
Он вошел. Это было кафе. Пахло кофе, чаем, карамелью и одновременно – ничем. За крохотными столиками сидели по одному посетители. Каждый был чем-то занят: кто рисовал что-то, кто читал книгу, кто чесал ногу. Все глядели сосредоточенно и важно. За прилавком стоял улыбающийся розовощекий парень в фартуке, на котором был нарисован Ленин, обведенный звездой. “Звездный рубль”, – догадался Кириллыч. Он подошел ближе. Парень перегнулся через прилавок, будто что-то хотел сказать, но вместо этого приветливо похлопал Кириллыча по плечу и погладил по щеке, как если бы они в детстве мылись в соседних корытцах и до сих пор сохранили прежние дружеские чувства. Потом парень указал на большое расшитое черное одеяло за спиной. Толстыми красными нитками на нем был вышит ассортимент кафе.
Чашка кофе – 20 коп.
Ковшик кофе – 40 коп.
Кастрюлька кофе (мал.) – 60 коп.
Кастрюлька кофе (бол.) – 1 руб.
Таз кофе (на компанию) – 3 руб.
Также предлагали чай, творожные кольца и пирожки с вареньем. Кириллыч ткнул пальцем в верхнюю строчку, потом в творожное кольцо, заплатил и сел. Парень принялся варить кофе, щипцами положил на блюдечко кольцо, отсчитал две салфетки и, улыбаясь, показал на Кириллыча пальцем. Кириллыч подошел и увидел, что на белоснежной кофейной чашке парень написал “незнакомец”. Сев за столик, он разглядел, что у всех посетителей были на чашках надписи: “Сережа”, “шутник”, “Лариса”… Кириллыч принялся за кофе. Он редко пил его, а если и пил, то растворимый. Но, надо сказать, растворимый был много приятнее. Этот, из “Звездного рубля” напоминал угольный компот с сахаром, вздумай кто варить такой напиток. Творожное кольцо сквозило холодным безвкусием и очень напоминало кофе. Кириллычу представилось, что в задней комнате кафе торчит одна-единственная труба, из которой хлещет горячая мутная струя. Застыв, она становится пирожками и кольцами, а в горячем виде ее подают как кофе и чай. Как можно было предлагать такое болото с такой ослепительной улыбкой, Кириллыч не понял. Списав все на зачаточность происходящего, он прикончил заказ.
Когда он утирал салфеткой недовольные губы, явился Пчельницкий. Он передал Кириллычу записку от старухи. Там стояло:
СМС
Следуй за Пчельницким в гостевой домик. Вечером он отведет тебя ко мне, будь дома.
Кириллыч с радостью покинул “Звездный рубль”.
По дороге, пользуясь бесплатностью, он обменивался с Пчельницким СМС и узнал немного о Рассветовке. Здесь жили примерно триста человек, а старуха была деревнеобразующим предприятием. Она и приближенные к ней женщины решали, кто останется здесь, кто отправится в какую-нибудь должность (как, например, пастух), а кого надо распределить в город или область. Рассказал Пчельницкий немного и о СПИДЕ – заболевании, которое острой косой прошлось в том году по жителям. Кириллыч ничего не знал о такой болезни. Это был особо разрушительный вид кашля, сотрясающий тело человека до внутренностей. Дома, в постели, он был не опасен, но стоило показаться на улице, как раскат кашля бросал больного под колеса трактора или сбрасывал с обрыва в реку. Полегло восемь рассветовских, посетовал Пчельницкий, один из них особенно часто пользовался его услугами.