– Слушай, какую я фразу написал, контаминацию, – сказал Л., вытащил из кармана листок и стал читать:
– Он, устроившись в каком-нибудь уголке, где прямо в живот прискачут смутьяны и есериархи, учит смыслу сумбурной переклички своего старого папашу, которому нет дела до перестройства церквей, для декларации государственной коммунистической молитвы, урегулированной советом мировой революции.
– Что, что? -сказал тот. – Ну-ка еще раз.
Л. прочитал еще раз.
– Дай-ка! – сказал художник, присел на брезентовый стул и стал читать.
– Ну и что? – сказал он.
– Что, что, за одну фразу можно Нобелевскую премию дать.
– А кто "он"?
– Да какая разница?
– Вечно ты какую-нибудь дрянь напишешь, ходишь, работать мешаешь.
– Сам ты козел, – обиделся Л., – забрал листок и стал его читать про себя.
Л. спал. Ему снился сон. Он сидел в кожаном кресле. Рядом в таком же кресле сидел журналист с диктофоном в майке с надписью "Огонек".
– Л. Гениусович, -говорил журналист, – Ваша слава уже превосходит все достижения в этой области, причем не только в писательской, а вы становитесь кумиром, звездой. Вы затмеваете славу "Битлз", футбольных или актерских звезд, политических деятелей. Недавно программу "Время" заменили прямой трансляцией Вашего второго визита в США, там даже "Боинг", на котором Вы прилетели разломали на сувениры. Для такой, в общем-то, малозаметной профессии как мульти-литератор, это небывалый успех, да и для любой другой тоже. Как Вы относитесь ко всему этому шуму?
– Все это замечательно, но я несколько уже утомился, знаете, хочется уюта, спокойствия. Приходится отключать телефон, недавно мне заменили дверь на другую, шумонепроницаемую. Звонок, конечно, пришлось снять. И это все, несмотря на то, что у подъезда всегда дежурит наряд милиции, и по первому их зову прибывают целые подразделения внутренних войск. Нормально чувствую себя только в ванной, запираюсь там и включаю воду, чтобы не слышать рев толпы под окнами, который не прекращается ни днем, ни ночью.
– Ничего, скоро привыкнете.
– К этому очень трудно привыкнуть.
– А как к этому относятся Ваши близкие, знакомые?
– Им тоже несладко приходится, даже мою бабушку буквально затерроризировали журналисты и мои поклонники, пришлось и ей нанять охрану. Ну, а знакомые просто не заикаются обо мне, а то и их разорвут на части. Ну разве что в тихом домашнем кругу, они вспоминают какие-то давние истории, да и то с большими предосторожностями.
– Вам не мешает все это работать?
– Нет, потому что я все равно не работаю.
– Ну а какие дальнейшие планы?
– Никаких планов, давайте говорить на другие темы.