— Понимаю, — он взял мои пальцы и поцеловал вначале с внутренней стороны, потом с внешней, напоследок – указательный, с обручальным кольцом. – Я постараюсь, Мила.
— Постарайся, — снова приподнялась и быстро коснулась его губ губами. Понимала, что как бы он ни старался, без боли обойтись у нас не выйдет, так уж повелось. Но пусть хотя бы старается.
Глянула из-под ресниц. Потом на постель.
— У меня есть предложение, — муж проследил за моим взглядом.
— Какое?
— Рациональное, — уголок рта искривился, и в тот же миг Вандор, подхватив меня на руки, сделал шаг на возвышенность.
Несмотря на мою решимость выехать из гостиницы с первыми лучами солнца, сделали это мы только к полудню. Постель оказалась слишком хороша для того, чтобы просто спать. Кованная спинка так и навевала мысли об экспериментах, и где-то посреди ночи служившая мне поясом лента обвилась вокруг моих запястий.
Уснули мы как раз на границе ночи и раннего утра. Небо начинало светлеть, а я, обессиленная и во всех смыслах наполненная любовью, устроилась в объятьях Вандора. Разговора о том, чтобы через час встать, не было. Даже через несколько часов после тёплого утреннего душа и двух чашек крепкого сладкого кофе я чувствовала себя совершенно разбитой. После вчерашней истерики глаза были припухшие. Губы тоже, но причиной этому были уже не слёзы.
— Я обещала Марку сюрприз, — сказала, когда мы преодолели уже половину пути до дома.
Если честно, я совсем забыла об этом. После встречи с матерью мысли были о другом, а потом ещё Вандор и огромная постель в президентском люксе… Мама, называется! Сейчас бы приехали!
— И где этот сюрприз?
Я послала мужу выразительный взгляд. Мальчишек мы сильно не баловали, лишнего им старались не позволять. И всё равно удивить их чем-то было трудно. Это у меня до восемнадцати лет не было ничего своего, а у них: у каждого собственная комната, игрушки, одежда. Даже чашка у каждого своя.
— Есть идеи?
Я отрицательно качнула головой.
Незадолго до этого я попросила Вандора остановиться где-нибудь у леса, так что с дороги мы свернули. Лес был душистым, хвойным. Сделав всё, что мне было нужно, я с минуту простояла, наслаждаясь тишиной и щебетом птиц. Встреча с матерью была далёкой, хотя случилась только вчера. Оставшаяся на сердце рана не затянулась и даже не покрылась корочкой, но, в сущности, ничего не поменялось. Наверное, мне стало легче. И даже четырёхлистник на запястье уже не казался таким уродливым, как раньше.
Чтобы вернуться на главную дорогу, мы сделали крюк. Можно было развернуться, но лес был волшебным, и мы сошлись на том, что десять-пятнадцать минут ничего не решат. Проехали одну деревеньку, за ней другую. Среди низких деревянных домиков чужаками смотрелись новые, кирпичные, двухэтажные. Лето близилось к концу, яблони стояли, обвешанные плодами, как новогодние ели игрушками. Вышедшая на крыльцо одного из домов женщина мела ступени собранными в метёлку прутьями. Рядом кудахтали куры, между которых расхаживал важный петух.