— А ну-ка, лежать! — шикнула медсестра, — Ты ещё слабая совсем, голова закружится. Упадешь, не дай бог — опять швы после кесарева разойдутся. И так два раза новые накладывали. Сейчас врача позову. Если разрешит встать — сходишь.
Доктор, строгая женщина лет пятидесяти с поджатыми губами, вошла в палату и остановилась возле койки Марьяны прямая, как палка. Почему-то возникла стойкая ассоциация с холодными немками — сотрудницами гестапо из советских фильмов про войну.
— Ну что, пришли в себя, голубушка? Это хорошо. А то неврологи относительно вас вообще никаких прогнозов не давали…
— Почему?
— У вас была довольно длительная гипоксия вследствие большой кровопотери. И даже клиническая смерть на операционном столе. Еле откачали. Сейчас лечим последствия кислородного голодания. Вас ежедневно осматривает профильный специалист с кафедры неврологии. Скажите спасибо отцу. Андрей Михайлович пригласил лучших докторов из военно-медицинской академии. Ребенок тоже пострадал. Жить будет, но возможны серьезные неврологические нарушения, включая такие диагнозы, как ДЦП и эпилепсия. К тому, же лёгкие ещё не работают как положено. Он сейчас подключен к дыхательному оборудованию.
— Можно мне на него посмотреть?
— А нужно ли? Вы сейчас сами не в лучшем состоянии… Ни к чему пока ещё одно потрясение.
— Поверьте, в своей практике я уже видела пациентов на ИВЛ. А это — мой сын. И я хочу нему.
— Хммм, — замялась доктор, — Юридически уже не ваш…
Марьяна опешила. — Как это?
— А вы не помните? Нуууу. В общем, вы с мужем от него официально отказались…
Девушка потеряла дар речи. В шоке сидела и хлопала глазами, не в силах переварить информацию.
— Как это — отказались? Что вы такое говорите? Не может быть! Я никакого отказа не подписывала!
— Не знаю на счёт вас, а вот ваш муж совершенно точно в твердом уме и светлой памяти собственноручно такую бумагу написал. Сразу же, как поговорил с неврологами. Вообще-то его можно понять… Никто не гарантировал, что даже вы когда-нибудь встанете на ноги и сможете самостоятельно заботиться о себе. Не говоря уже о ребенке-инвалиде.
— Дикость какая-то, — закипая от злости заявила Марьяна, — Я сейчас вполне нормально себя чувствую. А неврологам, прежде чем так категорично говорить, не мешало бы новорожденного хорошенько обследовать… И почему моего мнения никто не спросил? Разве я была в коме?
— Вы находились в состоянии, похожим на то что бывает после инсульта. Несли полнейший бред, проявляли агрессию, не узнавали близких, называли мужа чужим именем…
— И вы меня автоматически записали в недееспособные… Также, не дожидаясь медицинского заключения… А вам не приходило в голову, что спутанность сознания развилась вследствие длительного употребления наркотических анальгетиков? Кстати, почему их так долго кололи?