Я вцепился в нее мертвой хваткой, боясь, что может упорхнуть. За напускной злобой и раздражением успел уловить во взгляде и тоску. Скучала, приятно. Значит парень фикция. Чисто позлить старого человека. Живи малышка, пока живи.
И накрываю ее губы своими. Первую секунду она в ступоре, просто позволяет мять свой ротик, а потом начинает трепыхаться, словно бабочка, которой хотят вырвать крылья. Так и будет, все выдеру, чтобы не смогла больше упорхнуть от меня. Крепче прижимаю к себе, не обращая внимание на жалкие попытки сопротивления.
И вот она, победа, через несколько минут, когда руки устают, она хватается за ворот футболки, и сама начинает льнуть к груди, позволяя углубить поцелуй. Теперь в шоке я, но не теряю ни мгновения. Продолжаю доводить нас до безумия, пока легкие не начинает жечь от недостатка кислорода. Отрываюсь от красавицы, и тяжело дыша, утыкаюсь в ее лоб своим.
– Я люблю тебя, Ксюшка. А парню, все ноги по вырываю, если еще хоть раз к тебе подойдет. Хотела отомстить, засчитано. Только ты моя, как и я твой, – пытаясь отдышаться, рвано говорю ей.
– Ага. Только когда мы рядом. А как только будешь свинтивать на соревнования, так общего пользования. Спасибо, не надо мне такого парня. Отпусти меня, Игорь. Ты хотел поцелуй, ты его получил. Но на этом все, все кончено.
Она не говорит это глядя в глаза. Смотрит куда-то в шею. Начинаю закипать от подобного отношения. Все могу понять, сильно задела ее выходка с теми историями, но я вел себя прилично, и рука у меня была повыше экватора. И не спереди. Почему столь категорично?
– Почему? – продолжаю гладить ее по спине, бокам, заряжаясь теплом и даря свое в ответ. – Я только твой. А те истории, это была попытка позлить тебя. Я надеялся, что ты в гневе сорвешься и позвонишь. Что мне оставалось делать, когда ты не берешь трубку, а я в сотнях километров. Знаю, дурная попытка, но вот такой я неразумный у тебя.
Стараюсь говорить со смешинкой, чтобы расслабить козочку, а она ни в какую. Сжалась, напряглась как гитарная струна. Того и гляди, дотронешься, и лопнет. Ничего не понимаю. Ей словно известно то, что неизвестно мне.
– Ксюш, – ласково касаюсь ее щеки ладонью, и тут ее прорывает.
– Что, Ксюш? Я не дурочка, понимаешь? Мы видели ту сторис. То, что ты такую не выставил, не значит, что не делал то же самое. Мне только одно интересно, ты с одной, или с теми двумя сразу зажигал, – ее слова отправили мою челюсть на встречу с полом.
– Ты, о чем? Спокойно можешь сказать, без лишних и никому не нужных эмоций?
– Ой, не прикидывайся дурачком, – скрестив руки под грудью, откинулась на спинку, а я не решаюсь убрать разделяющий нас шаг, ведь чертовка умудрилась выскользнуть из моих рук, пока я пребывал в шоке и пытался осмыслить услышанное.