– С наступающим, – произнес он, наблюдая, как пар изо рта клубиться в ночном свете фар и фонарей.
– Да, – кивнула она, разглядывая его без тени улыбки на лице.
– Нам нужно поговорить.
Покачала отрицательно головой.
– О чем?
Он несколько секунд разглядывал ее рыжие локоны на лацканах нового пальто, затем перевел взгляд на шапку с пушистым помпоном, на теплый шарф и перчатки. Она выглядела такой прекрасной, красивой, что он поймал себя на том, что улыбается ей, как последний пьяный идиот. Пока она смотрит с опаской, не доверием.
– О моей матери, – сам не ожидал, что скажет это.
От удивления глаза Забавы расширились, и она выдохнула облаком пара.
– Твоей матери? Я как раз к ней иду.
Он и сам не понял, что именно разозлило. Он нахмурил брови, стиснул зубы.
– Зачем, – дернулся, ощущая, как повышает голос. – Все кончено. Зачем тебе она? Ответь.
Забава скрестила руки на груди, и тоже нахмурилась.
–Только за этим приехал? Это все?
Она шагнула в сторону своего такси, но тут же была остановлена. Мужчина придержал ее за руку, заставляя застыть на месте, заглянул в рассерженное лицо.
– Оставь ее в покое. Ты свою работу сделала.
– Это ты мне говоришь? Ты!? Она слепая. Брошенная. Одна. А ты!
Забава вырвала руку. И если бы не алкоголь, не жар ее слов и не все случившееся, он развернулся бы и ушел. Вместо этого, Алексей снова вцепился ей в плечо, свернул так, что девушка едва удержалась на ногах.
– Что ты знаешь о ней? О нас? Ничего.
– Ты прав. Ничего! А еще знаю, чтобы не сделала она, матерей прощают.
Он отшатнулся, но не отпустил.
– Такое не прощают!
– Что ж такое? Что!? Убивала вас? Не давала жить? Калечила?
Он задохнулся, от боли стиснувшей его грудь, так что пальцы сдавили плечо девушки сильнее. До слез в глазах Забавы. Он открыл рот, намереваюсь выматерить или проклясть, а затем сомкнул губы, поджал их. Глубоко дыша, выдыхая распадающийся в организме алкоголь.
– Она бросила нас.
Забава не обращала внимание, на слезы, на пальцы и боль в плече.
– Так может, была причина? Ты вообще спрашивал? Кто ты такой, чтобы мне запрещать? Если сын, то где ты сын? А если нет, – она в гневе подняла на него взгляд, покосилась на пальцы на своем плече.
Он поражённый, резко отпустил, убрал руку. Опомнился, для чего сюда приехал, и остановил ее взглядом.
– Зачем? – бросил глухо.
– Что зачем?
– Зачем спасла проект? Нас.
Забава глубоко вздохнула, шумно выдохнула, посмотрела на снег под ногами.
– Чтобы ты снес Слободу, – призналась она, удрученно вздохнув, заставляя его вопросительно вкинуть брови и уставиться на нее. – Я знаю, ты хочешь все там снести. Ненавидишь. И дело не в художественной ценности и не в архитектуре. Ты ненавидишь запах свежей выпечки. Я помню.