– Когда взвилась из-за вопросов, у меня колом встал. Прожигающее смотрела. Вылитая ведьма! С такими-то глазищами. Рыжая. Все думаешь, какая она там внизу?
– Самые п#@#%тые, самые действенные. А эту хоть в отбеливателе купай, все равно лучше не станет.
Они вышли на улицу, и Гребенкин скрипнул зубами. Грозно посмотрел на краешек здания на Щербанева выдвинутый в небо, видимый из этой точки города. Туда, где располагались окна президентского кабинета компании Дом.
– Осталось подождать. Дай Бог, не пройдет двух лет, и это сранье перестанет существовать.
Забава вышла из бара и не спеша пошла вдоль улицы Гагарина. В туманной осенней мгле моросил мелкий дождь. Серый асфальт с окружением казались мрачными. В воздухе расползалась сырость. Город замер в ожидании большей непогоды.
Ей хотелось обдумать встречу. Решить, что сказать брату. Она в жизни не представляла себя в роли шпиона. От одной мысли о том, что придется каждый день ходить на работу, лгать людям становилось не по себе. Получалось, она будет шутить, улыбаться, а потом?
Не смотря на сочувствие Гребенкину, и то что она должна помочь собственной семье с деньгами, так не хотелось разрушать чужие судьбы. Быть причиной перемен. Как сказал бы Тимур «Ни один коллектив не заменит семьи. Это публичная жизнь, не путай ее с личным, детка». Отец внушал им, что у людей есть два лица и два тела. Одно для публики и социальное, второе личное и интимное. И чем четче они будут разделять эти понятия, тем лучше в жизни станут устанавливать границы. Как и пращурам ей придется выбирать между интересами долга перед семьей и совестью.
Она шла, поглощенная размышлениями, ничего не замечая. Спустилась к Оми, а затем к туннелю под Юбилейным мостом. Забава бросила взгляд на возвышающееся здание из желтого кирпича по эту сторону реки. В нем располагалась компания Дом. Обернулась, не заметив машину, ехавшую из туннеля.
Шофер резко ударил по тормозам. Колодки на колесах ауди завизжали оглушая. Капот оказался резко у ее бедер. Ударил. Опрокинул запаниковавшую её, навзничь, в подтаявшую кашу оставшуюся от шедшего накануне снега.
Из машины вылетел мужчина средних лет. Подскочил к ней, наклонившись.
– Вы целы?
Затем сел на корточки, встревоженно оглядывая ее, пытаясь определить, насколько сильно она травмирована.
Забава дышала не ровно, по шальному перепугано вытаращившись на него. По бедру разливалась ноющая боль. А ткань брюк и безнадежного испорченного белоснежного пальто стремительно пропитывалось грязной, талой водой.
– Можешь сесть?
Она кивнула, пытаясь подняться. Голова кружилась от падения и удара.