Я бы долго могла отчаянно пытаться перекрасить свою реальность, если бы не большая ладонь, накрывшая мою щёку, в тот же миг покрывшуюся румянцем. Наши глаза – единственные, кто способен говорить так много. И в них, и между ними витало такое напряжение, что оно возрастало в нас самих в геометрической прогрессии и наконец достигло своей вершины – и мы с неё сорвались друг к другу. И мы сорвались с неё в…
Поцелуй, пропитанный холодом ночи, но теплотой двух людей.
– Прости, что заставил тебя ждать, – тихо прошептал Егор, прожигая меня своим искренним взглядом. Он лёгким движением одной руки взъерошил мои волосы, отчего некоторые локоны упали на моё лицо, оставил ещё один поцелуй на кончике моего носа и крепко обнял меня. И я уснула в объятиях Егора. И я уснула, чувствуя тепло и защищённость. Это состояние отразилось и в картинах моего сна: действия его я совершенно не помню, но ощущения после пробуждения были головокружительными – правда! Я лежала в кровати, но чувствовала, как у меня кружится голова, чувствовала, как бардовый румянец вновь заливает щёки, чувствовала, как сияют мои глаза. Но через пару этих очаровательных мгновений я почувствовала, что меня обнимает только холод. Рукой я проскользила по половине кровати, где ещё несколько часов назад лежал Егор и пытливо смотрел на меня, где родились его потаённые желания – но там было пусто… Почти пусто: на его месте лежала небольшая записка со словами: «Прости, родная. Срочно пришлось убежать». Более опустошённой я себя никогда не чувствовала: Егор словно сбросил меня с тех самых качелей, в верхней точке которых я застряла в тот момент, когда мы, отвернувшись друг от друга, пытались заснуть, когда можно (или всё-таки не нужно) было решить всё повисшее напряжение между нами.
А в настоящей реальности мы всё танцевали, пока я вспоминала и пока объятия наших ладоней не порвались. Прошло всего минуты полторы, но мне показалось, будто прошла целая вечность. Этот танец был для меня испытанием, насилием, но это моя вина: я вновь позволила воспользоваться моей уязвлённостью. Я погрузилась в тёплое прошлое и совсем забыла о своём комфорте в настоящем.
В тот сентябрьский вечер произошёл второй сбой, сбой, когда мы признали друг в друге чувства, которых признавать никогда не стоило. Сейчас я думаю лишь о том, что было бы лучше, если бы моё сердце истекло любовью к нему, перемешанной с разочарованием, чем пережило всю эту историю.
Но я смотрю в голубые глаза Егора, которые удивительным образом кричат о своей честности и чистоте, которыми на самом деле не обладают, и сразу же понимаю, почему ему верила…