– Во-от! А потом на нас напали чернобыльские псы. Они нескончаемыми потоками выбегали из-за деревьев и бросались на нас в полной тишине. Раздавались только шорох лап, клацанье зубов и выстрелы из наших автоматов. Ты же знаешь, что чернобыльцы могут воздействовать на мозг. Они выпускают фантомов, как две капли воды похожих на себя, и бросают их в бой, а сами подкрадываются сбоку или со спины и сбивают с ног. Первым загрызли Микроба. Мы с Зубром стали пятиться к стене, отделяющей лес от каптёра, отстреливаясь от наседающих чернобыльцев. Потом оступился Зубр и, подвернув ногу, упал. Этого хватило одному псу, чтобы перегрызть ему глотку, пока я кромсал ножом другого, вцепившегося мне в ногу. Боль была адская, будто сотни иголок впились в нервные окончания. В конце концов, я, потеряв где-то автомат, прижался спиной к стволу гигантского дерева и отбивался только ножом. Как убил последнего пса, я не помню, потерял сознание. Когда очнулся, порванный в клочья бронник весь в крови, вокруг трупы псов, а в просветах между деревьев пунцово-красное небо, и в ушах писк, аж зубы сводит – приближался выброс. Я попытался встать, но погрызенная нога не слушалась, я как мог наскоро обработал и перебинтовал рану, и вколов обезболивающее, кое-как поднялся и похромал по лесу к выходу. Как оказалось, когда мы отбивались от псов, то в горячке боя отступали не к стене а вглубь леса. Это я понял по навигатору ПДА. Я пытался добраться до каптёра, который мы прошли стороной на пути сюда, до выброса, но нога опухла и, занемев, потеряла чувствительность, что сильно осложняло передвижение. В очередной раз, перенеся на неё вес, я не удержался и упал, приложившись лбом об какой-то твёрдый корень.
Очнулся я в какой комнате на скрипучей кровати с продавленным матрасом. Голова гудела как колокол, во рту привкус крови от прокушенной губы, дышать больно, тело ломит, руки немеют.
– Эй, кто здесь? – крикнул я, но получился какой-то хрип.
– Очухался, милок? – в поле зрения появилось сморщенное лицо седого старика, – вот и ладно, а то четвёртые сутки в бреду метался.
– Где я? – просипел я и облизал пересохшие губы.
– Накось, выпей, полегче будет, – старик протянул солдатскую кружку и помог выпить придержав голову.
В горло полился горький настой с привкусом самогона. Я честно пытался выпить всё, но осилил только половину.
– Отдыхай, сил набирайся, – дед отошёл.
Я закрыл глаза и провалился в беспамятство. Наверное, меня мучили кошмары, потому, что когда я проснулся, то ото сна остался осадок, голова была тяжёлой, и в ней всплывали какие-то обрывки, лица. Дед, как я потом узнал, был Лесником, о существовании которого я слышал споры в баре. Лесник рассказал, что нашёл меня в лесу после выброса под поваленным деревом. Его внимание привлёк след на прелой листве (наверное, я на автопилоте полз, ища хоть какое-то укрытие). Пойдя по следу он нашёл меня и переволок на каптёр.