Наблюдая за блондинкой, чье лицо пыталось оставаться величественным и бесстрастным, Анубис негромко, слегка лениво проговорил:
– Лобригус.
В ту же секунду в зал вкатился Лобригус – сухонький старичок. Практически врезавшись в блондинку, да чуть не наступив на подол платья, упал на одно колено:
– Да, повелитель!
– Кофе.
– Слушаюсь, – укатился обратно в темноту зала Лобригус, все-таки наступив на подол платья.
Расфуфыренная марамойка откровенно закипала. С трудом держа лицо, блондинка прожигающим взглядом уставилась в Анубиса. Хозяин песков лениво поднял глаза. В абсолютной тишине зала стал раздаваться хруст и шипение, бог загробного мира перевоплощался в худшую версию себя. Тело увеличивалось в размерах, когти на руках и ногах превращались в саблевидные лезвия. Шерсть дыбилась и ощетинивалась металлическими иглами, повседневная юбка и безрукавка обращались устрашающим сегментированным доспехом. Неотрывно наблюдая, как меняется выражение лица блондинки, Анубис встал со своего трона. Тяжело ступая, возвышаясь огромной смертоносной фигурой, бог песков спустился к подножию трона. Дабы не оказаться на пути, Шэдокс каким-то мистическим образом уже перетек на пару метров правее. Склонив свою огромную волчью пасть к лицу бледной, как мел марамойки, Анубис замер. Несколько долгих секунд ходячий ужас придирчиво рассматривал струхнувшую курицу. Улк-Атан сейчас представляла бледную тень той напыщенной, расфуфыренной особы, минуту назад грациозно вышагивающей по его любимой махровой дорожке.
– Кофе, повелитель! – возле трона Анубиса неожиданно возник Лобригус.
Аккуратно поставив на подлокотник трона белоснежное блюдце и маленькую чашечку дымящегося напитка, Лобригус быстро ретировался обратно в темноту, от греха подальше. Владыка мертвых ещё несколько мгновений нависал над совсем уже струхнувшей курицей. Пернатая марамойка чуть ли не падала на пол. Согнув ноги в коленях, пришибленно таращилась на Анубиса снизу вверх. Но вот хозяин помещения отмер. По пути принимая свой естественный вид, не спеша двинул обратно. Усевшись в любимый трон, владыка песков бережно подцепил маленькую чашечку, поднес к морде, блаженно вдохнул аромат. Прикрыв веки, повелитель пустыни заговорил:
– Я слушаю.
Если эта дура не поняла сейчас «тонкий» намек, то чью-то блондинистую голову вырвут из тела и насадят на копье. Безмозглая башка до окончания веков останется торчать у подножия пирамиды и никакой Шепчущий ей не поможет. Никто не поможет. Блондинка, тем временем, с трудом приходила в себя. Улк-Атан пыталась вернуть невозмутимое выражение лица и гордую осанку. Вот только получалось у неё откровенно паршиво. Бледная как мел, дрожащая, богиня заговорила: