— Но тебя действительно нужно охранять. От меня в том числе.
Взгляд его чёрных глаз проникает в мою суть. Затуманенный, подчёркнутый дымкой вязкий, а на шее трепещет жилка. Я хочу коснуться её и не могу себе отказать. Всего лишь дотронуться, просто почувствовать бушующее внутри Тимура пламя, которое ему всё сложнее сдерживать.
Пальцы находят пульс, ловят его, удерживают. Кажется, ещё немного и сердце Тимура выпрыгнет из груди. Я высокая, но чтобы дотянуться до губ Каирова мне приходится встать на носочки.
— Я просто тебя люблю, понимаешь? — говорю в сомкнутые губы и осторожно кладу руку на его сердце, что порывисто бьётся под натянутой смуглой кожей. — Мне ничего не нужно от тебя, у меня и так всего слишко много. Просто будь счастлив. Но если ты сейчас мне скажешь, что без меня будешь счастливее и ничего ко мне не чувствуешь, то я приму. Услышу и приму.
Влажная ткань его брюк касается моих голых ног, и я оказываюсь прижатой к подоконнику. Руки по разные стороны от моих бёдер, Тимур так близко. Облизывает медленно нижнюю губу, и если бы я что-то во всём этом понимала, то назвала бы это действие порочным. Но сейчас мне не до подбора терминов, потому что его рот в миллиметре от моего. Я чувствую жар его дыхания, ощущаю мятный аромат с тонкой ноткой шоколада.
Замираю. Жду его дальнейших действий, и вижу лишь взгляд напротив, а в нём сокрушающий голод. Так не смотрят на женщин, которые безразличны!
— Я три года ходил к твоему отцу, и каждый раз думал: да плевать на всё, мне нужна она. Смешная, добрая. Думающая, что я не замечаю все эти взгляды и румянец на щеках. А потом вспоминал ту мину, от которой меня спас Сергей, и уходил. Но сейчас…
— Что сейчас? — сглатываю, моргаю, пытаясь отогнать туман, стоящий плотной пеленой перед глазами.
— Сейчас я думаю, что давно искупил все свои долги.
— Папа назовёт тебя мудаком.
— Меня и похуже называли.
Я не успеваю ничего ответить, а горячие губы ловят мои. Тимур неистовый в своей жажде, и я теряюсь на мгновение, но почти сразу отвечаю на поцелуй, и из груди Каирова вырывается стон. Контраст горячей кожи и влажной ткани джинсов рождает миллион дополнительных ощущений и каждое из них на грани сладкой боли.
Мои ноги разведены в стороны, Тимур устраивается между ними, и с силой сжимает мои бёдра. Платье задирается, на коже под прикосновениями горячие колючие мурашки.
Целует напористо, как тогда в комнате, берёт власть в свои руки, а я цепляюсь за его плечи, льну к широкой обнажённой груди, твёрдой и тренированной.
Не прекращая поцелуя, Тимур поддевает меня под коленями и толкается вперёд — внушительным уплотнением под ширинкой в горячее лоно.