— Мудак, — выплёвывает отец, и я, честное слово, никогда его таким злым не видела.
Он действительно готов его убить, и я не понимаю причину такой гулкой ярости, рассекающей воздух.
— Ты должен был следить за ней! Запереть! — орёт отец, совершенно не осознавая, что я — совсем рядом. — Она моя дочь, а ты просрал её безопасность.
Отец гневается, но я обхватываю его шею руками, тяну назад, пытаюсь хоть как-то помешать их слишком яростной перепалке.
Тимур стоит напротив и растирает по лицу кровавый след. Запрокидывает голову, шумно втягивает воздух, но тёмный взгляд держит меня в фокусе.
— Ты всё слышал, — голос Тимура совсем чужой. Колкий, скрипучий, но в нём твёрдость и уверенность в каждом слове.
— В смысле, она твоя? — орёт отец, вырывается, но я сильная девочка, моих рук хватит, чтобы объять целый мир. — Она совсем ребёнок. Ты не имеешь права на неё смотреть. Мразь! Похотливый подонок!
— Папа, я люблю его! — выкрикиваю совершенно неосознанно, но именно эта фраза останавливает смертоубийство.
Отец так и замирает, занеся кулак. Я сползаю вниз, хватаю отца за ткань пиджака, натянутую на спине, выгибаюсь, огибаю мощную фигуру, оказываюсь напротив. Сжимаю в кулаках борта идеально отглаженного пиджака, тяну на себя, становлюсь на носочки.
Ловлю расфокусированный взгляд отца, смотрю внимательно в его светлые глаза.
— Папа, я люблю его, — говорю, буквально вгрызаясь взглядом в глаза родителя. — Слышишь меня?! Три года люблю, только его. Он герой, он самый лучший. Тимур спас меня. Ты слышишь меня?
Отец кажется мне кем-то незнакомым: слишком растерянным, потерянным, несчастным. Он не понимает, что именно имею в виду. Не слышит.
Или не хочет слышать?
Отец накрывает мои ладони своими, отрывает палец за пальцем от своего жутко дорого пиджака, отступает. Кладёт руку на мой затылок, смотрит прямо в глаза.
— Эллочка, у тебя шок, — говорит, но я качаю головой так сильно, что спутанные волосы падают на глаза.
— Я люблю его, — повторяю, словно заведённая, и тепло обдаёт мою спину.
Тимур. Его присутствие я узнаю из миллионов подобных.
— Сергей, пойдём поговорим, — Тимур собственнически кладёт руки мне на плечи и притягивает к себе. — Как взрослые люди, а не подростки.
Я оборачиваюсь, всё ещё не сводя взгляда с отца, кладу голову Тимуру на грудь и жду, что скажет папа.
А впрочем, какая разница?