- Ты бы оделась, - слышу за спиной хмурый совет-тире-просьбу и холодею от ужаса. - Моя психика не настолько крепка, чтобы с легкостью переварить вид полуобнаженной мачехи в непреодолимо соблазнительной позе. Так и просит пристроиться сзади и… - не договорив, он ухмыляется. - Надеюсь, у тебя это случайно получилось, а не часть коварного плана по приру…
- Ты бы стучался, - огрызаюсь, совладав с собой, хоть мне это удается не сразу, но его последняя фраза резко возвращает мне самообладание, - и мой коварный план по приру с треском провалился бы.
- Дверь была не заперта, - пожимает плечами, и мне нечего возразить.
Под его типа безразличным, но прожигающим меня насквозь взглядом, чувствую, как по телу прокатывается волна сладкой дрожи, а ноги становятся ватными. И я густо краснею, осознавая, что, действительно, одета совершенно неподобающе, точнее, совсем не одета. Тонкая хлопковая майка, которую я выбрала для сна, едва достает до пупка, а трусики я надела первые, что попались под мою сонную руку, и это оказались очень низкопосаженные стринги на завязках по бокам, совершенно ничего не скрывающие даже спереди, а уж вид сзади в полуприсяде… да еще и на возвышении… Оу фак!..
Но, несмотря на свое открытие и дикое смущение, я не двигаюсь с места. Так и стою на диване, не делая попыток спрятаться за ночной шторой или, подбежав к кровати, закутаться в простыню, даже не пытаюсь прикрыться руками, как, наверное, сделала бы любая девушка на моем месте. Я же будто приросла к полу, точнее, вросла ступнями в диванную подушку и таращусь на Сойера, не моргая.
Он тоже смотрит на меня, не отводя пылающего взгляда. Глаза его прищурены, видимо, чтобы скрыть их голодный плотоядный блеск, но я его отчетливо считываю и… замираю. Дыхание стремительно замедляется, сердце, напротив, разгоняется, неистово бухая в груди, как это бывает в предвкушении чего-то опасного, но неотвратимого и такого необходимого, и - о, Боги! - желанного! А в голове пустота. Звенящая и губительная - ни одной мысли, способной воззвать к моему рассудку, уберечь от неосторожного шага, от необдуманного поступка, от непростительной, непоправимой ошибки... Но я и не хочу быть рассудительной.
Не сейчас.
Сейчас я хочу другого...
И я такая тут не одна.
Мы сверлим друг друга жадными взглядами, воздух между нами ощутимо наэлектризован, будто все провода в комнате оголены, как и наши нервы. Температура тела - моего, по крайней мере - стремительно подскакивает, а напряжение достигает запредельной отметки, отключая голову и заставляя поддаться безумию. Всё, кроме нас двоих, кажется неважным и несуществующим. Только мы. Только этот момент. Здесь и сейчас.