- Замерзла? - спрашивает первым.
- Нем-много. Ты п-почему н-не спишь? Х-хотя чего эт-то я? Во сне ж-же люди н-не спят.
- Я спал, - усмехается он. - И офигенно классный сон видел… Сам себе позавидовал и проснулся.
- С-сон в-во сне? - удивляюсь тихо.
- Аха. Бывает... Не передумала насчет согреть друг друга? Я уж-жасно замерз.
- Тв-вои з-зубы не ст-тучат, - возражаю с трудом, выбивая челюстями чечетку.
- Обязательно, чтоб стучали? - спрашивает после долгой паузы.
- Не обязательно, - тоже медлю я с ответом и, не отводя взгляда и не моргая, приподнимаю нижнее одеяло, приглашая Сойера присоединиться ко мне.
Во сне же можно…
Он тут же перекатывается ко мне, но не под одеяло, а поверх, спихнув ставшие ненужными куртки.
Льнет ко мне, наваливается всем телом и медленно склоняется к лицу. Я не дышу, я жду, когда наши губы снова соприкоснутся, снова затанцуют вместе, отключая смущение и сокрушая барьеры.
И закрываю глаза со стоном наслаждения, когда, наконец, чувствую тепло его губ на своих.
Рот Волчека накрывает мой, проталкивает внутрь язык, захватывает и исследует его. Я чувствую легкий запах виски, который он нашел в доме, и заставил выпить перед сном, и мятной жвачки, которой он заел горечь алкоголя. Его аромат целиком завладевает мной, обволакивая, проникая и дурманя - дым, виски и мята. Вот чего мне не хватало в том сне - его запаха. Во втором сне этот глюк пофиксили, сделав его еще более реальным.
Но еще реальнее мои ощущения. Пока Сойер прикусывает и посасывает то нижнюю мою губу, то верхнюю, мои руки находят ворот его свитера и изо всех сил вцепляются в него. Тяну его к себе. Ближе. Еще ближе.
Хочу чувствовать его на себе, в себе… Мое тело ноет и требует ласки в тех местах, что так долго ждали и жаждали Сойера, я вся горю от желания, вспышками распространяющегося по телу, и уже не помню, что еще недавно мне было холодно.
Горит даже мое лицо, исцарапанное его небритостью, но мне нравится это ощущение. Я хочу быть исцарапанной им везде. Хочу удовольствия на грани боли. И, словно услышав меня, он прекращает терзать мои истерзанные и вконец опухшие губы и спускается ниже, скользя шершавым подбородком по нежной коже.
Его пальцы ловко и умело раздевают меня, освобождая путь его жадным губам. И я дрожу, не знаю, от чего больше - от прохладного воздуха или от сумасшедшей, всепожирающей страсти.
Колючая щетина легко касается груди, я выгибаюсь навстречу этой грубой ласке, но тут же падаю обратно, сраженная новым острым ощущением, когда его влажные губы пленяют мой сосок. Второй он зажимает между пальцами, и я шумно выдыхаю, а между ног сладко сжимается. Снова…