Тем более, этот один - не я. А тот, кого мы предали, мой отец.
Который никогда не претендовал на титул отца года, да и не особо рвался быть хорошим отцом, как и отцом, вообще, но это не важно. Важно лишь, что мы… что я не имел права трогать его жену.
Ни во сне, ни наяву.
Но как ни кори себя, как ни посыпай голову пеплом, сделанного не изменишь, прошлую ночь не отменишь.
Я могу лишь сделать все, чтобы подобное больше не повторилось.
Поэтому я и вел себя с ней весь день как последний мудак. И даже заготовил едкий ответ, если вдруг она спросит - чтобы уберечь от чувства вины. Хватит и одного кающегося грешника.
Но она не рискнула.
А сейчас ее осматривает доктор, а мне предстоит неприятный разговор с Расселом.
Конечно, я не собираюсь ни в чем признаваться. Никогда не считал горькую правду достойным выходом из патовой ситуации. Я из тех, кто верит, что подобные признания не несут ничего, кроме разрушения. Отношений, веры, личности.
Признаться в измене - это попытка переложить тяжесть вины на другого. Посвятить кого-то в свой позор - значит, запачкать его в своей грязи и заставить с этим жить, а уж рассказать тому, кому изменил, кого предал… это тупо.
Признаваться стоит лишь в одном случае - если я хочу, чтобы отец развелся с Хэвен, и она была только моей.
Но хочу ли я?
И, главное - хочет ли этого Хэвен…
Короче, никаких никому не нужных исповедей, но о разбитом снегоходе и сотрясении рассказать я обязан. Нужно же как-то объяснить, что мы два дня не выходили на связь. Наверняка в телефоне сотня пропущенных. Мне повезет, если он еще не выслал в Орегон группу своих спецназовцев для розыска пропавшей жены, жизни которой, по его мнению, угрожает его неопознанный враг.
Но список вызовов пуст. Я проверяю оба телефона - ничего. Ни от Кристины, ни от отца.
Смотрю последний его звонок - вчера. И я выдыхаю - на обеде Хэвен успела поговорить с мужем и рассказать о моих успехах в постижении горнолыжных премудростей и своих планах по освоению новых трасс. А сегодня день еще не закончился, и он нас не потерял.
А значит, у меня есть выбор - рассказать или же утаить. Непростой выбор.
Набираю номер.
- Привет, Рассел, - начинаю, когда гудки прекращаются, но договорить он не дает.
- Позже, Сойер. Я занят. Сам наберу.
Он прекращает звонок, а я выражаю свое недоумение вслух:
- Зачем отвечал?
- Кто? - спрашивает вышедший от Хэвен врач.
Я оборачиваюсь.
- Мой отец. Он занят, - зачем-то объясняю. - Как она?
- Все в порядке. Сотрясение, если и было, то незначительное. Современные шлемы, к счастью, неплохо защищают.