С задумчиво расфокусированным взглядом Хэвен подносит бокал к губам и, звякнув льдом, отпивает бледно-янтарную жидкость. И проводит кончиком языка по губам, а меня будто пронзает током.
Я не могу отвести от нее разом помутневших глаз.
Этим простым, непроизвольным, но таким беспощадно сексуальным движением она вновь опрокидывает меня.
Заставляет забыть, что минуту назад мы говорили об отце.
Вновь заставляет чувствовать себя животным, не способным управлять чувствами, подавлять низшие инстинкты.
И я почти поддаюсь им, почти делаю движение вперед, к ней, чтобы самому припасть к ее губам, облизнуть их, смять, всосать в себя…
Но она опережает меня и, повернувшись ко мне лицом, заявляет:
- Я никогда не ненавидела свою мачеху.
Говорит спокойно, без драмы во взгляде или нажима в голосе. Однако цели достигает. Чем возвращает меня с небес на землю.
Мне приходится сделать усилие над собой, чтобы не отвести взгляд.
Так же, не разрывая контакта, откидываюсь назад и делаю ожидаемый глоток.
- А у тебя она есть? - спрашиваю с натянутой ухмылкой.
- Ты вроде как хвастался, что изучал мою биографию, - парирует, приподняв правую бровь.
- Это был не вопрос.
- Вот и не надо вопросов. Надо начинать с фразы "Я никогда не", давай не затягивать игру.
- А мы хотим продолжить играть? - моя очередь удивляться. - Зачем?
- Почему нет? Мне нравится играть с тобой.
- Что именно нравится - возможность быстро споить собеседника? Для этого вовсе не обязательно задавать каверзные и не очень вопросы. Я вполне настроен напиться и без дополнительной мотивации.
- Возможность узнать о нем больше. Вот ты. Я практически ничего про тебя не знаю. Знакома не была, биографию не изучала…
- Как можно узнать что-то, задавая вопросы, ответы на которые тебе и так известны? Про Кристину, про оружие…
- Мы же только начали. И на последний вопрос ответа я не знаю. В смысле, не знаю, за что ты меня ненавидишь.
- Уже нет, - признаюсь, сглотнув неприятный комок в горле.
- Окей, - легко соглашается. - За что ненавидел?
Вопрос не в бровь, а в глаз.
Все, что мог ей рассказать - за что ненавидел ее заочно, - я уже рассказал. Но не могу же в самом деле взять и признаться в остальном - что возненавидел ее еще сильнее, когда впервые увидел. Не сейчас, давно, когда, поддавшись уговорам Спенса, без устали жужжавшего мне, какая Хэвен клёвая и простая, решил все же дать новоявленной мачехе шанс и приехал в дом к отцу. И она была первой, на кого я наткнулся, еще не успев войти.
Она танцевала на веранде под какую-то незнакомую, но впечатавшуюся в мой мозг, безумно тягучую, чувственную музыку. Изящная и полураздетая, она стояла спиной ко мне и двигалась то плавно, то резко, извиваясь всем телом, как змея. Завораживая и гипнотизируя.