Уверенно потянулся за кинжалом, как мясник, понимающий что предстоит работа. Странное дело, чем чаще пользуюсь, тем привычнее. Рифлёная рукоять хищно встрепенулась в ладони, будто прочитав мысли. Раскрытому Позвонку без разницы что резать, от всего получает кайф. Ненасытная душа внутри, а возможно демон из нижнего мира, приготовилась. Все вокруг застыли, наблюдая. Монг уважительно хмыкнул и отвернулся. Наверное, как и большинство присутствующих, считал меня трусливым размазнёй, избегающим ответственности. Отчасти оно так, но я на дрожащих ногах пошёл к кровати. – Что надо делать? – спросил формально, ответ и так знаю.
Русана приоткрыла ротик, ослепив белизной идеальных зубов. Судя по всему травница забыла как складывать из букв слова, а когда вспомнила, достала из сумочки коричневый мешочек и высыпала содержимое на мою ладонь. Серебристая пыльца зашипела, обожгла кожу, красное пятно быстро росло, пока не достигло запястья. Русана закатила глаза и забубнила непонятные мне слова. Боль ожидаемо усилилась, а как же ещё. Как говорится: жизнь – боль, терпи.
– Если готов, можешь начинать, – сказала Руся закончив. – Если откажешься, мы все поймём, во всяком случае я точно. Отдавать что-то бескорыстно тяжело. Во всяком случае, в Серогорье приходят не за этим. Подумай хорошо.
Я поставил руку на пол, растопырив пальцы лучами, лезвие упёр над указательным. Секундная заминка, выдохнул, и без лишних терзаний ударил сверху кулаком. Кого мать просила зарубить курицу, смутно понимает, что испытывает тушка. Теперь и я знаю, на себе. Кровь прыснула коротким фонтанчиком. Боль пришла чуть позднее, где-то через секунду, нервы взвыли как натянутые до струны. Я скривился, но крик заглушил внутри. Мужчина должен уметь переносить боль и много чего ещё.
Умирающая выгнулась дугой, вдохнула полной грудью, как поднявшийся с морского дна ныряльщик. Русана вновь направила живительную силу с ладоней. Зелёные вспышки участились, становясь всё ярче. Вот бы и мне так научиться, подумал, обматывая обрубок тряпкой. Ткань быстро впитывала, превращаясь из ало-малиновой в вишнёвую. Меня чуть не стошнило, но благо, жертва оказалась успешной. Лицо женщины стало безмятежным, морщины разгладились. Ганс, весь мокрый от слёз, прильнул к ней и обнял. Ради таких моментов и живём, подумал и взглянул в сторону молчаливого рукопашника. Монг небрежно подпирает стену, потирая разбитые в кровь кулаки, размышляет о чём-то своём. Невозможно представить, как ему удалось голыми руками одолеть двоих. Даже один Рыцарь Смерти серьёзный противник. В тяжёлой броне, владеющий двуручным мечом на уровне мастера, он один стоит сотен. Вот уж действительно настоящие чудеса, а Монг вместо того, чтобы хвастаться, косится то на запертую дверь, то на окно. С его то комплекцией, не удивлюсь, если выпрыгнет, спасаясь бегством. И по своему будет прав.