Элитные группы в «массовом обществе» (Волков) - страница 71

. В Израиле в 1948–1974 гг. высшее образование имели 80 % министров, 74 % их заместителей, 74 % депутатов Кнессета, 91 % председателей комитетов Кнессета, 88 % членов Иностранного и Военного комитетов Кнессета, 70 % членов Финансового комитета и 71 % мэров крупных городов^>422. В Ираке после 1958 г. из 177 лиц правящей верхушки (президенты, министры, члены Совета революционного командования) высшее образование имели 96 % (в т. ч. военное – 28 %), а 28 % – ученые степени^>423. В Иране на 1970 г. из 401 генеральных директоров 51,4 % имели степень бакалавра, 17,9 % – магистра и 20,5 % – доктора, не получили высшего образования только 10,2 %. Но уровень депутатов Меджлиса (1906–1963 гг.) был невысок. В 1-м созыве около 60 % имели традиционное образование, во 2-м и 3-м высшее (в т. ч. традиционное) имели 58 % и 51 %; степень бакалавра в 1—14-м созывах имели от 6 до 17 % депутатов, магистра – от 2 до 8 %; лишь в 15—20-м созывах бакалавров насчитывалось от 15 до 28 %, а магистров – от 11 до 20 %^>424. В Турции же образование депутатов очень резко выделялось на фоне всего населения страны: доля депутатов с высшим образованием составляла в 1920–1931 гг. 70 %, в 1939–1943 гг. – 80 %, и далее от 70 до 80 %, тогда как такой же процент населения был неграмотным^>425. В Сирии в 1932 г. депутаты с высшим образованием составляли 30 %, в 1954 г. – 36 % (западными языками владело 47 %^>426.

Весьма интересны данные об образовании парламентариев европейских стран за 150 лет. Депутаты парламентов – специфическая часть высшей элиты, членство в которой в меньшей степени, чем в других, зависит от социального происхождения, а в «массовом обществе» благодаря развитой партийной системе с наличием значительных по влиянию левых партий тем более предполагает наличие довольно многочисленных депутатов, принадлежащих к нижним слоям общества (с соответствующим уровнем образования). Приведенные ниже сведения об образовании депутатов европейских парламентов (начиная с последней четверти XIX в.; в большинстве этих стран парламентское представительство практиковалось с середины XIX в., но достоверные данные о распространении высшего образования среди населения имеются с 1870-х гг.) показывают, что в большинстве случаев до начала XX в. или до Первой мировой войны доля лиц с высшим образованием несколько выше (за счет более «аристократического» их состава), в 20—30-х гг. она снижается, а затем вновь начинает расти (но уже за счет повышения доли лиц с высшим образованием во всем населении)^>427.

Образование советской высшей элиты было в целом довольно специфичным, хотя формальный уровень его со временем менялся. К ней относятся все члены ЦК и ЦРК, высшие государственные (наркомы и прочие), партийные (главы обкомов, заведующие отделами ЦК и им равные) деятели и высшие дипломаты. Среди лиц, попавших в элиту до конца 30-х гг., вовсе никакого специального образования (даже уровня техникума) не имели 65,3 % членов Политбюро и Секретариата ЦК, 38,8 % высших государственных деятелей и 61,2 % высших партийных деятелей, и даже среди попавших позже – до середины 50-х гг. – таких было в этих группах 10–15 %. Причем когда в 50—60-х гг. высшее образование формально полагалось иметь всем высшим лицам, лишь около 25 % получили его «нормальным» образом: в возрасте до 23 лет, очно и поступив в вуз сразу или спустя год-два после школы, прочие же получали его, уже заняв первые начальственные посты «без отрыва от производства», в возрасте около и после 30 лет, причем порядка 10 % – в возрасте даже более 40 лет. Но и тогда в качестве первого специального высшее образование имели лишь 60–70 %.