– Марк, ну нельзя же быть таким упёртым, – я явственно вижу её надутые утиной задницей губы, хотя между нами километры.
– Такой сукой тоже быть нельзя, но тебе же плевать.
Короткая пауза и пыхтение в трубке выдают состояние Регины: она очень похожа на мою мать, возможно, потому у них такое взаимопонимание и любовь. Я точно знаю: Тихомирова умеет себя контролировать, но сейчас ей просто необходимы несколько секунд, чтобы переварить мою грубость.
Я иду обратно к мотоциклу, а Регина уже щебечет о том, что вовсе на меня не злится и готова что угодно сделать, чтобы загладить наш конфликт.
– Марк, мы же не будем всерьёз ругаться из-за этой… девушки.
– Ты разве не понимаешь, что не только в ней дело?
– Ма-арк, – протягивает капризно, – ну я не знаю. Оно вырвалось, я не специально. Ну, хочешь, я перед Машей этой извинюсь?
– Мартой, – рявкаю в трубку.
– Ой-ой, что ты кипятишься так? Мартой, да. Забыла я, мне простительно, я блондинка.
В трубке серебрится смех, а я напоминаю ей, что от природы она никогда блондинкой не была и пусть перед кем-то другим строит из себя ванильную идиотку.
– Прошу тебя, Орлов, не злись, – и переводит тему: – Ты не забыл? О вечеринке Казанцева в “Звёздном небе”? Мы приглашены вдвоём, там все наши будут. И папины компаньоны, ты обязан пойти.
Да твою ж ты… забыл.
– Регина, ты ведь помнишь, что лучший способ довести меня до ручки – напомнить, что я обязан плясать под левую дудку?
Регина игнорирует мой вопрос и продолжает:
– Марк, я не могу туда одна пойти, только с тобой. Все спрашивать будут, я не хочу выглядеть брошенкой. Марк, пожалуйста. Умоляю.
Наши отношения с Региной – сложные. В них многое не то чем кажется, но…
– В последний раз, – будто бы угадывает мои мысли, хотя я знаю: ничерта это не последний. Будут ещё просьбы, истерики, мольбы.
Регина, что та пиявка в моей жизни, присосалась намертво. И самое поганое, что я сам на это подписался, а теперь увяз.
– Регина, это действительно будет последний раз. На вечеринке объявим о нашем расставании и разойдёмся наконец-то в разные стороны. Я не шучу, Тихомирова. В последний раз.
В трубке новая пауза – продолжительнее предыдущей в разы. Мне даже щелчки шестерёнок мерещатся – Регина думает.
А я за время нашего разговора успеваю свернуть в какой-то двор, а со стороны лавочки у первого же подъезда странные звуки доносятся.
Всхлипы? Рыдания? Что-то очень похожее.
И когда круг света от фонаря выхватывает сидящую на лавочке девушку, я обрываю звонок, не дожидаясь реакции Регины. А следом выключаю телефон.
Потому что в нескольких шагах от меня, сгорбившись и трясясь, сидит рыдающая Марта.