Ей ведь плевать на все планы, на вечеринку в модном клубе, на то, что меня ждёт Таня. А я… я понимаю, что не хочу никуда идти. Хочу остаться здесь, рядом с Марком, в этой беседке, а там будь, что будет.
С первой пиццей мы расправляемся в рекордные сроки – оказывается, я действительно зверски голодна. Честно признаться, я даже вкуса особенно не чувствую, глотаю точно чайка, только жевать успевай.
В первые мгновения мне кажется, что Марк будет смеяться над моим аппетитом – сама не знаю, откуда мысли такие в голове появляются, но он лишь накладывает мне ещё и ещё и советует есть активнее.
– Может, хоть светиться перестанешь, – замечает и окидывает меня чуть ленивым взглядом. – Хотя…
– Что твоё “хотя” значит? – прищуриваюсь и ловко орудую бамбуковыми палочками, чем вызываю восхищённое присвистывание Марка. – Что такое? Я умею ими пользоваться, знакомый кореец научил.
– А вот я не умею, – пожимает плечами, и свой ролл накалывает зубочисткой.
Марк такой… странный. Он не боится показаться глупым, не гонится за манерностью, не строит из себя “белую кость” – он просто живёт, как ему хочется, выглядит, как нравится и ни о чём, кажется, не парится.
Если бы мы познакомились не в этом доме, если бы я не знала, кто такой Марк Романович Орлов, точно решила, что он самый обычный парень из самой простой семьи.
– Так что твоё “хотя” значит?
В груди сладко замирает, когда Марк окидывает меня долгим тёмным взглядом.
– То и значит, что ты мне нравишься, очень. Но мне не нравятся твои синяки под глазами и желание работать, словно ты не девушка, а ломовая лошадь.
Нравлюсь. Я ему нравлюсь! Вы слышали? Сама с себя мысленно смеюсь, потому что глупая верящая в чудеса девочка Марта ликует внутри, хлопает в ладоши и радуется всему, что говорит Марк.
Едим под раскаты грома, а когда от самых вкусных в моей жизни роллов остаются лишь рисовые крошки, Марк нарушает молчание:
– Марта, спроси меня. Я же вижу, что у тебя язык чешется.
Надо же, какой глазастый, а вслух заявляю:
– Понятия не имею, о чём ты, – вытираю губы салфеткой, а в животе приятная тяжесть. Только дышать и активно двигаться сложнее, а мне ещё уборку на цокольном этаже заканчивать.
Ай, ну её, разберусь. Важнее сейчас, что Марк в виду имеет.
– Не притворяйся, что не понимаешь меня, – усмехается и, откинувшись на спинку кресла, вытягивает длинные ноги и жуёт зубочистку. – О Регине.
– А что с ней? Не захворала случаем? – ахаю и в притворном беспокойстве прикладываю ладони к щекам.
– Смешная ты, – улыбается и прищуривается, пряча наглый взгляд за длинными ресницами. – Я тебе сказал, что мы с ней расстались, от тебя никакой реакции.