Я никогда не любил всю эту чушь с милыми прозвищами и прочей лабудой, но Марте удивительно идёт. Дюймовочка она и есть.
Мне нравится эта иллюзия уединения. Кажется, что там, за дверью кинозала, нет ничего абсолютно: ни дома родительского, ни жизни за его воротами, ничего. Просто я и смешная девочка Марта, у которой губы припухли от поцелуев.
Я никогда столько ни с кем не целовался без… продолжения. Надо же, я даже в трусы к Марте не залез, потому что… сам не знаю. Просто Дюймовочка такая хрупкая и неопытная, невинная. С ней не хочется торопиться, её не хочется спугнуть.
– Марк, а который хоть час? – вдруг спохватывается и снова ощутимо тычет острым локтём в бок. – И день недели? Всё из головы вылетело.
Марта смеётся тихонько, а я смотрю на часы и понимаю, что уже семь.
– Представляешь, мы умудрились продрыхнуть на этом узком диване всю ночь.
– Чёрт, в больницу ж надо! – Марта ворочается, я отпускаю её и лениво наблюдаю одним глазом за её метаниями по комнате в поисках сброшенных вечером туфель. – У меня сегодня с врачом разговор важный, я не могу опоздать.
– Я завтрак приготовлю! – восклицает, обувшись наконец.
Как ошпаренная, выбегает из кинозала, а я потягиваюсь с удовольствием и остаюсь ещё на некоторое время внутри, чтобы не пугать Марту своей восставшей поутру физиологией.
Отчего я так уверен, что она девственница? Сам не знаю, но чуйка в таких вопросах меня подводит редко. Да и целуется она для опытной барышни так себе – неумело, но очень трогательно. Не страшно, научу.
Когда уже могу нормально двигаться, поднимаюсь в кухню и жмурюсь от ароматов, витающих в воздухе. Определённо омлет с помидорами и свежий кофе.
Марта ставит тарелку на стол и чему-то смущается. Указывает рукой на стол, смотрит на меня искоса, губу закусывает.
– Выглядит потрясающе, – осторожно замечаю и подхожу к столу, а Марта улыбается.
– Я не знаю, чем ты привык завтракать… приготовила на свой вкус. Это просто омлет, обычный самый…
– Не тарахти, отлично же получилось, – обнимаю её за шею, притягиваю к себе и целую в душистую макушку. – Обожаю омлет.
– Правда? – смеётся и в лицо мне заглядывает. – Но он не с трюфелями, с помидорами.
Она явно издевается, но мне нравится, когда она отбрасывает в сторону все глупости и забывает о социальной дистанции.
– А вот трюфеля терпеть не могу, редкостная гадость.
Марта окончательно расслабляется, я отпускаю её, отодвигаю для неё стул, как самый рас последний джентльмен. Но мне нравится за ней ухаживать – она так забавно смущается.
– У вас в холодильнике так много непонятных продуктов, я нашла самые безопасные, – шепчет, округлив глаза, и тянется к моей тарелке, но я пресекаю её порыв.