– Пилавок!
– Пирожок, так пирожок, – Согласился старец, усмехаясь в ус. – Но, быть может, вначале вы оба распробуете мой напиток? Люди говорят, что я варю отменный коффэ; он бодрит и придаёт сил. Однако прежде чем мы приступим к питию, давайте все вместе поблагодарим Того, чьим провиденьем на столе сии дары.
– Так вы, амулетинцы, тоже верите в Вечного Архитектора? – Ахнув, изумился Бренн.
– Вы Его так называете? – Посерьёзнев, переспросил уль-Вулкани. – Ужели ты думаешь, что мы – из другого теста? Он создал и вас, нордов, и нас. Он создал всё. Поклоняемся все мы разной формой, разными словами, а суть всё та же – разве зазорно просто поблагодарить Его за то, что именно сегодня мы целы, живы и здоровы?
На это Бренн не нашёлся, что возразить. Мать сказывала ему про некоего Единого, который продолжает созидать, но тогда ему, шестилетнему, в одно ухо влетело, а в другое вылетело.
Лариох же, приподняв ладони внутренней стороной к своим очам, начал что-то шептать. Затем он посмотрел перед собой, и сделал жест, будто бы омывает лице своё. Василёк сделала то же самое, но Бренн не торопился, ибо знал, что он, Бренн, из другого племени, и они, норды, так не делают. Они тоже благодарят перед едой (а также и перед сном), но держат руки вместе, слегка сжимая ладони в кулак, как бы обнимая левой ладонью правый кулачок, а голову при этом в смирении держат слегка наклонённой.
Допив коффэ, старче спросил:
– Что ты намерен делать далее, Бренн? Так ведь звучит имя твоё?
Бренн, вначале глядя в глаза старику, перевёл взгляд на сестру. Уль-Вулкани всё понял.
– Василёк, пойди покамест поиграй с Криспином. – Мягко, нежно попросил Бренн, гладя девочку по голове.
Когда Синеглазка ушла и оставила двоих людей наедине, Бренн сказал следующее:
– Отвечая на твой вопрос, говорю: я должен любой ценой возвратиться домой, на свою родину.
– Что же потом?
– Я устроюсь куда-нибудь, а сестру отдам на время хорошим людям – наверняка у нас там остались родственники.
– Родственники, которые за восемь лет и пальцем не ударили? – Резонно заметил дед.
– Значит, враг сгубил и их. Я дал себе слово найти и уничтожить тех, кто нарушил мой покой, родных убив, а нас с сестрой – пленив.
– Месть – не самое лучшее средство для восстановления справедливости. – Изрёк пожилой друг.
– Выходит, я должен смириться и забыть? Как, как мне с этим жить? Почему именно я?
– Не один ты был в рабстве. И ещё: пока ты находился там, в Истязакии или Хэджидже, шансы найти обидчиков у тебя были несравненно выше. Ты мог за столько лет навести справки, сам для себя стать глазами и ушами – ведь, судя по всему, ты очень рано повзрослел.