– То есть, как отпустить?
– А вот так! Вещи им все верни изъятые и на выход!
Романюк хотел было что-то возразить, но начальник уже повесил трубку. Не колеблясь, привыкший точно исполнять распоряжения начальства, и не задумываться над формальностями, он проследовал по коридору к злополучной камере номер два, в которой томились узники.
– Задержанные, на выход! – строго произнес он. Вид его был при этом сытый, сонный и ленивый, слова он растягивал до предела. Романюк никогда особо не вдавался в подробности виновности или невиновности правонарушителей. Это не входило в его компетенцию. У него были другие приземлено – житейские заботы – от него веяло домашним обедом и рюмкой дешевого коньяка выпитой после принятия съестного, которое жена собрала на дежурство. Весь мир для него остановился в точке удовольствия вызванной блаженным расслабленным состоянием и покоем, изредка прерываемым резким телефонным звонком и тогда он, пересиливая лень, брал трубку и отвечал на многочисленные сообщения, фиксировал их в журнале, а потом, после окончания дежурства, передавал этот журнал сменщику.
На выходе из отделения скучающий неожиданно повернулся к Луке.
– Ну, всего вам, надеюсь, что еще как-нибудь еще встретимся!
– Уж это обязательно, не сомневайтесь!
И скучающий повернулся и пошел прочь, не оборачиваясь и не проронив ни слова.
Долго смотрел ему вслед бомж, а над головой его в вечерних сумерках отсвечивало последними отблесками заката, уходящее солнце. Когда в конце улицы скучающий посмотрел назад, фигура бомжа все еще была на том же месте, и опять его пробрал мороз – в лучах заходящего солнца увидал он одинокую фигуру нищего, и три тени за ним, одна – бомжа, другая – тощая, уродливая тень с крючковатым носом, и третья – собаки с острой мордой на длинных лапах, причем морда была развернута в его сторону, как будто собака принюхивалась, готовясь к прыжку. Однако в физическом мире этих двоих не существовало.
На следующий день проснулся Михаил с тяжелой головой и минут пять соображал что все вчерашние события были на самом деле, а не просто приснились ему . Неотчетливым и не реальным вспоминалось лицо и фигура Луки – сразу стерлось из памяти. Как на картине современного художника, где отсутствуют четкие контуры и события представляются нагромождением светлых и темных пятен. Через время он пытался разыскать Луку, обошел все арбатские переулки и забегаловки, но тот как в воду канул, никто про него не мог сказать ничего вразумительного. Даже в психлечебнице справки наводил, но безуспешно.