А вот совсем недавний случай: одна женщина, москвичка, врач, никогда не была замужем, не сложилось по причине наличия деспотичной, капризной матери, отпугивающей всех кавалеров, а дело уже к пятому десятку идет, старухе давно бы и на кладбище пора, да нет же, живет и дочери жизнь портит, так я ей на дороге камень подложил, упала и сломала ногу. Пока она месяц в гипсе лежала, дочурка сдружилась с врачом-травматологом, который ее матери перевязку делал, дело к свадьбе идет, я в этом практически уверен. Раньше, в прошлой жизни я тоже был лекарем, по призванию своему и по доброте лечил и богатых и бедных без разделения на сословия, сам заболел и впоследствии по великой милости Господа нашего выздоровел, сумел победить болезнь и смерть, о чем в Милане до сих пор ходят в народе всякие небылицы. Сейчас я посреди двух огромных миропространств, не туда и не сюда, с ума сойти можно и по меньшему поводу, лет двести я горевал, смирялся со своей участью, отрастил за это время бороду, а так же стал носить сандалии и римскую тогу, мне нравилось быть похожим на философов-стоиков, с которыми я знаком теперь лично, упражняемся в красноречии каждую пятницу, мудрейшие и достойнейшие люди, очень их уважаю за это, не унывают, не смотря ни на какие трудности, с Сенекой, например, мы частенько обмениваемся мыслями и рассуждениями про ценность человеческого бытия, он все сокрушается по поводу писем, которые он писал другу, мол, их не так истолковали, или переписали не так, какая-то запутанная история. Кстати они и сейчас не позволяют себе никаких излишеств, так сказать держат марку даже спустя столько веков, такими сильными были их убеждения, что даже после смерти они не отступились от них.
Позднее я наконец принял себя, таким как есть и, хотя при жизни никогда бороду не носил, но положение, как считаю теперь, обязывает выглядеть более солидно и степенно. Смирился я и со своей миссией, которая с течением времени кажется мне все более и более значительной и важной. Да забыл упомянуть, что после моей смерти папа и конклав во главе с ним решили, что моя жизнь образец бескорыстного служения людям, я заслужил канонизацию, и я стал святым Лукой. С тех самых пор началась моя вторая жизнь. Нет, на самом деле эта жизнь была единственной и настоящей. Святость, которую провозгласил сам папа, ничего на самом деле в практическом плане мне не принесла, разве что стали вспоминать меня чаще в молитвах, просить помощи или содействия в каких-то делах, суета всякая, ничего стоящего. А насчет дурдома ты прав, я туда уже несколько раз попадал, нормальное место, лучше многих других – уютно, спокойно, медсестры ласковые, все уважительно общаются, не унижают, какой бы бред ты не говорил. Честно говоря, это было лучшее время в моей загробной жизни. А ты знаешь – весь юмор заключается в том, что если бы Иисус жил сейчас, то ему непременно бы поставили диагноз – параноидальная шизофрения, осложненная религиозным бредом, то, что он себя богом объявил, чудеса всякие делал, голодал, и при этом сам стремился к смерти, это прямо как из учебника взято по клинической психиатрии. Такое уж время сейчас прагматичное, обязательно всему нужно определение дать, все разложить по категориям, а ведь есть вещи, которые ни в одну категорию не попадают, и их невозможно объяснить никакими другими словами, кроме, как сверхестественным. Пусть даже оно выходит за рамки общепринятого поведения, и похоже на сумасшествие. Да и остальных тоже и Моисея, и Авраама, и Давида так же определили бы сумасшедшими. Мессианство это болезнь, которую в современном мире принято лечить медикаментозно. Потому что так удобнее и легче иначе в привычную картину мира не вписывается, ленивы люди по своей природе, не склонны к мистическим прозрениям, тем более что чистым разумом эти вещи не постижимы, и никакими экспериментами не возможно их доказать. А идти в пустыню и сорок дней и ночей голодать, чтобы узреть невидимое, силы воли и твердости характера не хватает, и к тому же лень мешает.