– Договорились. Через два часа у твоего дома.
Лавров повернулся и медленно направился вдоль улицы. Мимо него с шумом проехал городской автобус, в одном из окон которого он увидел лицо Тамары. Через два часа, Павел стоял недалеко от дома Садовской. Около ее дома стояли «Жигули» шестой модели, в котором сидело четверо молодых ребят. Сомнений не было, это были сотрудники службы наружного наблюдения.
«Неужели сдала меня? – невольно подумал он, наблюдая за машиной. – Тогда почему до этого дня не сдавала? Нет, здесь, что-то не так».
Он бросил под ноги недокуренную сигарету и посмотрел на подъезд дома, из которого выходила Садовская. Она прошла мимо машины и, оглядываясь по сторонам, медленно двинулась вдоль улицы. Из «Жигулей» вышел молодой парень и последовал за ней. Павел направился тоже в ту же сторону, следуя за парнем в метрах десяти сзади его. Тамара свернула за угол дома. Парень на секунду задержался и тоже повернул за угол. Лавров подлетел к нему сзади и ударил рукояткой пистолета по его затылку. Когда он упал, он затащил его в подъезд дома и, сняв с него рацию, устремился за ней.
– Тамара! – окликнул он ее.
Она удивленно посмотрела на Павла.
– Тамара! За тобой следят. Нужно срочно уходить.
Он схватил ее за руку, и они побежали с ней через проходной двор. Выскочив на соседнюю улицу, Лавров тут же остановил проезжавшую мимо их автомашину.
– Куда? – поинтересовался у него водитель.
– В центр.
– Конкретнее?
– Я же сказал в центр города. Где остановишь, там и выйдем.
Минут через двадцать машина остановилась. Он расплатился с водителем и, взяв под руку Тамару, они направились в первое попавшее нам кафе.
***
Они сели за дальний столик кафе. Павел заказал два кофе и пирожные.
– Что это было? – поинтересовалась она у него.
– За тобой была установлена слежка. Пришлось вмешаться. Вот возьми и почитай. Когда прочтешь, поговорим.
Она углубилась в чтение. Глаза ее становились все больше и больше. Иногда она бросала на него удивленные взгляды, словно не веря то, что было написано в этих бумагах. Это было что-то наподобие явки с повинной, написанной покойным прокурором перед тем, как поехать с покойным в прокуратуру.
– Слушай, Сорокин! А, он не оговорил сам себя?
– Не думаю. Зачем ему чернить себя.
– Скажи, как он оказался в кабинете? Это ты привез его туда?
– Угадала. Когда ему стало плохо, я отвез его на работу, надеясь, что кто-то поможет ему там.
– И, что ты собираешься делать с этими бумагами? На что ты рассчитываешь? Думаешь, что кто-то даст движение этим показаниям? Не надейся, все это умрет в урне. Там слишком много того, за что просто убивают.