Ничего примечательного в этих местах не было, разве что возникшее здесь ещё в XX веке поселение сектантов-хлыстов. Жили они сначала обособленно, в сторонке, но потом село мало-помалу стало разрастаться, и Митяево вплотную приблизилось к хлыстовскому «кораблю».
Жили хлысты тихо, замкнуто, в чужую жизнь не лезли, но и к своей старались близко никого не подпускать.
Поначалу, как только пришли они в эти края, спасаясь от Соловков, куда так и норовили их сослать власти, коренные митяевцы их невзлюбили. Каких только слухов не ходило о хлыстовской общине! Говорили, что они в Бога истинного не веруют, Христом почитают главаря своего, а Богородицей — бабу его; что если и ходят они в Божий храм, так только для того, чтобы, впялившись в потолок, воздыхать тягостно, и этим воздыханием тешить нечистого; ещё говорили, что на радениях своих, которые считают они выше Божественной литургии, предаются они бесовским пляскам и кружатся до тех пор, пока, обессилев, не упадут замертво; и что занимаются они на этих радениях свальным блудом... И много чего ещё говорили, всего и не перечислишь; мамоньки митяевские пугали своих ребятишек не Бабаем, как это обычно водилось в русских деревнях, а страшным Хлыстом, который придет и заберет непослушное чадо, а мужики частенько по субботам, изрядно приняв на грудь, ходили бить проклятых богоотступников и пару раз даже пытались поджечь лжехристову избу.
Перемирие, как это ни странно, принесла с собой в Митяево советская власть, решившая особенно-то не забивать себе голову тем, кто истинный православный, а кто — не очень, и ссылавшая в Сибирь (это в лучшем случае) всех подозрительных, всех инакомыслящих и прочий контрреволюционный элемент вне зависимости от его вероисповедания. Общая беда, как это обычно бывает, объединила митяевцев, и стычки не то чтобы совсем прекратились, но стали случаться значительно реже.
Позже, уже в 1930-е годы, в Митяево был организован рыболовецкий колхоз «Красный рыбак». Работать в колхоз пришло и «гражданское» население села, и хлысты, поскольку кушать хотелось всем, а индивидуальный рыбный промысел новой властью, мягко говоря, не поощрялся. Хлыстовские старики, находясь в полной уверенности, что антихрист уже пришел и, стало быть, до конца света недолго осталось, втихую проклинали безбожную советскую власть, молодые на неё работали, постепенно приучались наравне с коренными митяевцами трескать водку, но на исповедь ходили исправно, возложенные епитимьи (кстати, не такие уж и суровые) выполняли с положенным страхом божьим — и им прощалось, ведь, как известно, не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не простится.