Командир взвода вступил в переговоры и, насколько это было возможно, популярно объяснил, что его взвод прибыл для ремонта канализации, что к ВОХРе они никакого отношения не имеют, про бунт не знали и т. д. и т.п. Каждое слово командира обкуренные бандиты встречали хохотом.
Но, похоже, речь возымела действие. Ларькина со товарищи обыскали, отобрали на всякий случай лопаты и заперли в пустом гараже, поставив часовых. Хотели их использовать как заложников в переговорах с властями. Ночью по сигналу командира взвод поднялся, по-тихому снял часовых и, овладев незаконно отобранным орудием производства, в течение получаса вырезал бандитскую охрану. Потом доблестные стройбатовцы добрались до штаба мятежников и за считанные минуты все теми же саперными лопатками покрошили в мелкий салат новоявленных душманов, после чего погрузились на автобус и преспокойно вернулись в родной лагерь, открыв путь войскам МВД.
От всей этой операции у Ларькина осталось всего одно яркое воспоминание: чудовищно громкий хруст черепов и переламывающихся под ударами саперных лопаток шейных позвонков и мощные фонтаны ярко-алой крови, вырывающиеся из обезглавленных тел. Ни тошноты, ни приступов истерической дрожи, которые должен был бы испытывать, по мнению Виталия, впервые убивший себе подобного человек, — ничего такого он не ощущал. Но ему, несмотря на всю его медицинскую практику, было просто противно, и навязчивый звук ломающихся костей, по своей тошнотворности сравнимый разве что со звуком железа по стеклу, ещё долго преследовал его в кошмарных снах.
Лаборатория оказалась не просто засекреченной. Она была суперзасекреченной и занималась научными исследованиями и разработками новейших психотропных веществ. Одновременно с ученой степенью Виталию было присвоено звание капитана ФСБ. Вскоре после этого его прикомандировали к отделу по борьбе с оргпреступностью, как специалиста по наркотическим веществам. Но проработал он там недолго.
В ГРАС Ларькин попал, как ему казалось, случайно, Борисов, приносивший в лабораторию какие-то материалы для экспертизы, притворился, что только сейчас заприметил способного молодого кандидата медицинских наук. Завел разговор, сказал, что в только что образованный отдел требуется толковый эксперт. Предложил Виталию новую работу. Работу необычную и интересную, значительно отличавшуюся от той, которой Ларькин занимался до сих пор. Виталий, испытывавший страсть к перемене деятельности и мест обитания, подробно расспросив Борисова, согласился работать в ГРАСе.
И началась новая жизнь.