Двери лифта начинают закрываться.
— Оп! — гулко выдаёт Рамиль и сдерживает створки.
Железо вздрагивает с лязгом, и я вздрагиваю…
* * *
Успеваю подхватить соседочку — сознание потеряла. Ни хрена не понимаю, что с ней случилось.
Отправляю лифт на девятый, держу Гелю, перехватив рукой за талию. Она болтается у меня на предплечье тряпичной куколкой. Мыслей ноль, одни инстинкты. Вот на них и действую — открываю дверь своей хаты, заношу бессознательное тельце соседочки и щёлкаю выключателем в прихожей.
Ангелочек мычит, в себя приходит. В комнату её на матрас быстро, а сам в кухню за водой. Когда я возвращаюсь к ней со стаканом белой от хлорки воды, она уже сидит на моём скромном спальном месте и таращит испуганные глазёнки.
— Почему я здесь? — вертит головой.
— Ты сознание потеряла, — ставлю стакан с водой на крышку пианино. Это точно нельзя пить. — Не бросать же тебя в подъезде, сюда принёс. Что с тобой?
— Переутомилась, — бурчит, потирая лоб ладошкой. — Сессия.
— Понятно. Бессонные ночи, значит?
Соседочка кивает.
Понимаю. Меня даже тяжёлый физический труд с переработкой не спасает от бессонницы. А причина вот она — сидит на матрасе, вся такая нежная, тоненькая и пахнет розой.
Трое суток ада. Трип наркоманский меня покинул, но вместо него со мной случилось новое наваждение — каждую чёртову ночь я вижу во сне ангелочка. Спать невозможно! Работать днём тоже непросто с железобетонным стояком и гудящими яйцами. Вечером кусок в горло не лезет, выпивка обратно просится. Я каждый вечер соревнуюсь с собственным организмом на лавке у подъезда — пытаюсь напиться, а не выходит. И курить стал меньше — забываю сигареты купить.
Хотел отвлечься на кладовщицу, подкатил к ней, и она оказалась не против развлечься, а меня до тошноты от неё воротить начало. Да от любой бабы, кроме Гелика, меня теперь тошнит… Даже от мысли.
А ещё соседочка меня каждый вечер дожидается — стоит у окна, а когда во двор захожу, прячется, но я кожей чую: стоит за тоненькой шторкой и смотрит. Благодатная почва для тупых надежд.
— Я домой пойду, — ангелочек поднимается и хромает в прихожую.
Не останавливаю. Пусть идёт. Всё правильно.
* * *
Ох, резко я встала… Перед глазами облачно с прояснениями. Стою у двери и жду, когда пройдёт, иначе я не выйду — вывалюсь на лестничную клетку.
Берусь за дверную ручку, а тело не слушается — стоит, как вкопанное, словно не моё вообще.
— Спасибо, что не бросил, — благодарю соседа, оправдывая свою нерасторопность. — Пока, — невероятным усилием воли заставляю себя выйти из квартиры.
Закрываю дверь, выдыхаю и замечаю Женьку на лестнице. У него в руке баклажка с сивухой. Продолжить решил, и ходить далеко не надо — на восьмом этаже бабуля приторговывает палёнкой.