— В каком-то баре…
Слышу на фоне музыку — она негромкая — и голоса. Какого чёрта?!
— Дядь, я тебя жду вообще-то, — говорю, а язык немеет. — Ты когда приедешь?
— Кнопка, я устал, — хрипит Рамиль. — Я устал сопротивляться…
У меня в груди холодеет, и ноги не держат. Сажусь на лавочку, а перед глазами мелькают картинки — мой Рамиль сидит за барной стойкой, рядом стакан с тёмным пивом. Он мнёт в крупных пальцах маленький «осколок цветного стекла». Я не знаю, почему мне это видится, но знаю — так и есть. Дядя сейчас там наедине с дозой. Он ещё не сунул её под язык, но жутко хочет это сделать. Я почти физически чувствую его усталость и страх, а ещё ненависть. Рамиль ненавидит себя за слабость. Сейчас.
— Я борщ сварила… — из глаз катятся слёзы, я не знаю, что сказать. — И котлет поджарила.
Дядя смёется тихо и горько.
— Ты спрашивала, зачем ты мне… Помнишь?
— Помню, — хлюпаю носом.
— Теперь я спрошу. На х*ра я тебе, кнопка? Старый больной мудак…
Молчание в трубке разбавляет джаз и чей-то приглушённый монотонный голос. Я плачу и молюсь, чтобы Рамиль ушёл оттуда, поехал ко мне… Трезвый. Просить бесполезно, он сам должен решить.
— Я… — у меня в горле застревает правда, но её надо сказать. Сейчас. — Я люблю тебя, дядь. А борщ со сметаной… Вот, — всхлипываю.
Что-то падает, я слышу в динамике шуршание. Несколько секунд, и барный фон сменяется шумом улицы — я слышу звук колёс, проезжающих машин, цоканье каблуков по асфальту.
— Рамиль?.. — зову его, цепляясь за хвостик надежды.
— Хлеб дома есть? — спрашивает как ни в чём ни бывало. — А то борщ без хлеба не алё.
— Всё у нас дома есть, — рыдаю и улыбаюсь. — Ты скоро?
— Быстрее ветра, — обещает дядя и завершает звонок.
У меня истерика — тихая и беспощадная. Прижимая ладошку к глазам, плачу, выпуская эмоции со слезами. Быстрее ветра…
— Сосед тебя уже до слёз довёл? — сквозь гул в ушах я слышу голос Женьки. — Резво. А я говорил.
Вытираю слёзы и поднимаю голову. Стоит орёл, крылья расправил. Вот идиот…
— Соринка в глаз попала, — встаю с лавочки и хромаю к подъезду.
Жека берёт сумки и прёт за мной. Кто бы сомневался!
— Знаю я такие соринки, — Женя ехидно улыбается, заходя со мной в лифт.
— Ты от меня отстанешь или нет? — жму на кнопку пятого этажа — у Евгения руки пакетами заняты.
— Нет, — уверенно заявляет. — Я тебя ему не отдам.
— Я не твоя вещь, чтобы ты решал отдать меня кому-то или не стоит, — смотрю Жене в глаза. — Это ясно?
— Это ясно, — кивает. — Бывших наркоманов не бывает.
Цокаю, закатив глаза, и двери лифта разъезжаются. Жека игнорирует свой этаж. Он бросает сумки на пол и жмёт кнопку с цифрой девять.