Они изжарятся заживо!
Внезапно объятия разжались, колдун поставил ее на ноги, но отстраниться она ему не дала, вцепилась в плечи, уже догадываясь, что он скажет.
– Нет.
– Послушай, – он говорил негромко и нетерпеливо. – Я выйду в зал. Это… что бы оно ни было, успокоится. Должно. Ты переждешь и двинешься дальше. Иди осторожнее, наверняка должен быть путь наверх, необходимо только его найти. Воды у тебя достаточно. Если не сможешь выбраться, попробуй отыскать границу магического барьера. Ожерелье начнет действовать, ты позовешь нечисть на помощь. Уезжай отсюда. Бери своего деда и уезжай, здесь опасно. Только не в Ольховник, нечего тебе там делать.
– Ты погибнешь.
– А так мы погибнем оба. – В его голосе прорезалось раздражение. Гор попытался вырваться, но Ярина держала крепко. Откуда только силы взялись.
Они в любом случае погибнут оба: он сейчас, она – чуть позже, потому что ни за что ей не выбраться из подземелий в одиночку.
– У нас нет выхода, – мягко шепнул он. Прикосновение пересохших губ ко лбу заставило Ярину стиснуть пальцы так, что ткань рубашки затрещала. – Иногда приходится чем-то жертвовать. Или кем-то.
– А если не подействует?! – Что еще можно сказать? Как убедить? Она не справится одна. Никогда не справлялась. Гор не должен умирать. У него есть дело. – Если оно убьет нас обоих?
– Пока не попробуем, не узнаем.
Очередной тяжелый вздох невидимого исполина принес такую волну жара, что Ярине показалось, будто ее головой в костер сунули. Она только на миг отвлеклась, а Гор отцепил от себя ее руки и выступил вперед. Даже меч из ножен не вынул.
Она ничего не могла сделать. Никогда. Нежку не отговорила от побега, матушке была обузой, не убедила, не помогла. И сейчас была бесполезной, только смотрела в спину Гора, смаргивая слезы и задыхаясь от жара.
Зрение расплывалось, внезапно пылающее марево всколыхнуло воздух, боль резанула по глазам, рождая странное видение: колдун стал выше и шире в плечах, он уходил медленно, словно против воли, а ее душили рыдания и бесконечная, невыносимая тоска.
– Ты не пойдешь один!
Ярина слышала слова со стороны: голос – чужой – ниже, мягче. В нем звенел жгучий ужас.
– Ты ничего не сможешь сделать. – Голос чужака звучал отстраненно и равнодушно. Он даже не обернулся. – Чары не действуют. Пришло время клинков.
– Это мы посмотрим… Мы еще посмотрим…
Дышать стало невозможно, колдовское марево сдавило горло, но Ярина ощущала боль отголосками, пребывая во власти видения.
Руки, чужие, ухоженные, перепачканные в чем-то, напоминающим янтарь, только еще не застывший, обхватили кинжал с серебряной рукоятью. На пальце сверкнул перстень с крупным медовым камнем и тут же вспыхнул, обагрившись кровью из рассеченной ладони.