Нечисть промолчал, только улыбнулся, обнажая острые зубы.
– Увези ребенка, – тихо проскрипела одна из кикимор, крючковатыми руками поправляя одеяльце. – Позаботься о нем.
– Спасибо. Мой род в долгу перед вами, – купец с почтением поклонился.
– Нам не нужно благодарностей, – прошелестели кикиморы. – Пусть дитя будет счастливо.
– И забери тело жены. В топях ей не место. Упокой по обычаю.
Ивар оглянулся на Ярину, она кивнула.
– Я провожу завтра утром. Иначе мы не успеем вернуться до темноты. Приходи к избушке на рассвете, я прикажу волкам, чтобы проводили.
– Не нужно, – холодно отмахнулся он. – Дорогу я найти сумею. Возьми Орма.
Он протянул спящего сына, Ярина приняла ребенка с удивлением, осторожно баюкая.
– С тобой в лесу он будет в безопасности. До завтра.
Бункушник поглядел ему вслед, а когда Ивар скрылся за деревьями, задумчиво прохрипел:
– Вкусно пахнет. Столько крови, ярости, звериной силы. Хороший запах. Жаль, что зверь его скован.
Зверь? Какой еще зверь? Но сорвался с губ совсем другой вопрос.
– А чем пахну я?
Под пронизывающим взглядом нечисти Ярина потупилась, понимая, что зря спросила, но сказанного не воротишь.
– Я не могу разобрать, чем пахнет ворожейка, – ответил бункушник, как ей показалось, с сожалением, – петля на шее забивает запах. Смердит болью и смертью. Плохая смерть. Нет покоя. Душно. Даже смотреть больно.
Больше он ничего не сказал, резко развернулся и исчез в чаще. Кикиморы тоже попятились, непрерывно кланяясь, и вскоре Ярина осталась в березняке одна.
Вернулась на поляну и передала похныкивающего ребенка домовому.
– Его кормить пора, дедушка.
– Я уж вижу, – Торопий перехватил драгоценную ношу поудобнее, пихая пятками волка, чтобы тот развернулся. – Поеду я, иначе расплачется. Сама-то сдюжишь?
Ярина кивнула: не все же за чужой спиной прятаться.
– Вот и ладушки. Гаврюшу я с собой возьму, чтоб тебе живность тащить сподручней было.
– Кого?
– Да вот его. – Домовой ловко стащил череп с дрына и устроил впереди себя. Тот ничуть не возражал, вцепившись в шерсть волка зубами, чтобы не свалиться. – Даже у лахудр речных имена есть. Чем наши защитнички хуже?
Ярина не стала обсуждать непонятное имя, которое черепу никак не подходило. Это можно выяснить и позже, поэтому она молча проводила Торопия взглядом.
Ожидание затянулось. По-весеннему зябкий ветер пробирался под новый кожух, заставляя ежиться, а колдун все не шевелился, успешно изображая подпорку для березы. Когда до Ярины дошло, что он спит, она сначала не поверила. Но глаза мужчины были закрыты, грудь мерно вздымалась, лицо разгладилось, став умиротворенным. Он не очнулся, даже когда со стороны деревни раздались вопли.