Галина спросила:
— Дядя Иван знает?..
— Догадался сам.
Помолчали в темноте. Потом, поглаживая плечо Галины, Настя спросила:
— Пойдешь, провожать-то?
— А нужно ли идти?
— Я, будь на твоем месте, пошла бы, — просто сказала Настя. — А ты… решай сама…
Климов сидел за столом, пил из большого бокала чай. Посмотрел на женщин, усмехнулся.
— Нашептались?.. Эх вы, бабы-ы-ы… погибели на вас нет…
Настя замахнулась на него:
— Замолчи, а то словишь.
Защищаясь рукой, Климов засмеялся:
— Только и осталось попотчевать мужа перед дорогой…
Галина умылась, причесалась перед трюмо, села за стол. Нерешительно, полувопросительно сказала:
— Дядя Иван, я тоже пойду на автовокзал…
— Это зачем? Провожать? — удивился Климов. — Не люблю проводов…
Галина посмотрела на Настю. Та поспешила выручить:
— Никто тебя провожать не собирается — подумаешь персона тоже… Раз человеку нужно, значит нужно.
Климов сокрушенно покрутил головой:
— Я всегда говорил, что с бабами свяжешься, сам не рад будешь… Ладно, не фыркай только…
Вышли на улицу, зачинался вялый зимний рассвет. Пепельно-серая полоска неба над горизонтом становилась шире, наливалась светом, голубизной. Крепкий мороз пощипывал щеки, иголочками покалывал нос. На меховом воротнике от теплого дыхания образовался иней. Под ногами весело похрустывал снег.
«Зачем я иду? — думала Галина. — И Алексей не ждет меня, а я иду… Никита ведь тоже там. Увидит… Люди вокруг… Зачем?»
У автовокзала нефтеуправления оживленно: снуют темные фигуры, подъезжают и отъезжают автомашины; слышен говор множества людей; в морозном воздухе, заглушая все остальные звуки, гремит металлический голос диспетчера, по радио выкрикивающего номера машин и буровых.
— Где-то тут наши, — остановился Климов, всматриваясь в темные тени автобусов и группы людей около них. — Да вон, кажись, и они. Вишь, с чемоданами да с мешками подходят? Факт, они…
В стороне стояли три вездехода с будками вместо кузовов. Вокруг них сновали люди, слышались громкие голоса.
— Дядя Иван, — остановила Галина направившегося к машинам Климова, — дальше я не пойду… Пошли, пожалуйста, ко мне Кедрина.
— Это можно… Все?
— Все… До свидания. О нас с Настенькой не беспокойся — мы будем дружно жить. — Они пожали друг другу руки, и Климов отошел.
Это утро запомнится Галине навсегда. Оно, словно грань, разделило ее жизнь на две части: одна, о которой вспоминалось с болью, тяжестью на сердце, осталась где-то позади, а другая только начиналась и начиналась в необычной обстановке — вокруг сновали люди, гудели сигналы автомашин, которые увозили этих людей куда-то в степь. Да, жизнь начиналась снова…