— Отдыхать всем до одного… Ужинать и спать, — сказал он окружившим его ребятам и направился от буровой к бараку.
Шли по тропинке гуськом. Под ногами звенел прохваченный морозом снег. По небу, черному и недосягаемо высокому, в беспорядке рассыпались большие, истекающие густыми лучами звезды. Молчали, а подходя к бараку, кто-то сказал:
— Ну и дорвусь я сейчас до тети Шуриного борща!
По голосу Алексей определил: «Клюев, батыр Альмухаметова. Ишь, то слова не вытянешь, а тут сам заговорил».
— И-их, братцы, — не проговорил, а прямо-таки простонал другой голос. — Граммов сто бы сейчас с устатку тяпнуть да в баньку! А потом задал бы я такого храповицкого — всему миру на удивление…
— Молчи, ты, совратитель душ праведных! Размечтался… Ишь, чего захотел — сто граммов ему… Губа — не дура…
— Го-го-го!
— А что, не помешало бы… Заработали честно.
— Интересно, — проворчал кто-то, вкладывая в свой осипший от усталости и мороза голос весь запас ехидства, — где бы вы, голубчики, соколики мои сизокрылые, взяли сто граммов здесь, в степи? А?..
Ему никто не ответил.
2
Легко сказать: дам за смену две нормы. Пусть ты даже знаешь, как этого добиться, но думаете добиться просто? Не тут-то было! Вчера Альмухаметов — вот хитрый шайтан! — опять на два метра обскакал Климова. И так каждый день: чем выше показатель у Климова, тем хитрей поблескивают раскосые глаза Ибрагима. И Климов уже знает: обставит! И не ошибался: Ибрагим опять был впереди. Климов сокрушенно крутил головой, хлопал Ибрагима по жесткой спине и урчал сердито и добродушно:
— Не уйдешь, Ибрагим, не позволю, а за нынешнее… что ж, молодец, силен, ничего не скажешь…
И вдруг Климов начал отставать, не на много, правда, — на метр, два, но и это встревожило самолюбивого и горячего бурильщика. Почему, в чем дело? Ему казалось, что он делает все возможное, чтобы проходка росла от смены к смене, а Ибрагим все уходил и уходил вперед. И теперь всякий раз, принимая буровую, Климов не забывал, как было раньше, спросить у Ибрагима, сколько тот «прокрутил», и мрачнел все больше и больше, выслушав ответ Альмухаметова. Он расспрашивал Ибрагима, как тот добился такой проходки, но ничего нового не находил в его рассказе. Может быть, Альмухаметов скрывает что-нибудь? Климов несколько раз ходил на буровую и наблюдал за работой вахты Ибрагима. Наблюдал настороженно, придирчиво, и опять не видел ничего такого, что мог бы скрыть от него хитрый татарин. А Ибрагим посматривал на Климова, и скуластое лицо его, с редкими кустиками черных усов под приплюснутым носом, хитро ухмылялось. Климов, глядя на эту ухмылку, возмущенно дергал плечами и уходил с буровой. «Черт! Шайтан! — ругался он мысленно, отшагивая по тропе, ведущей к бараку. — Ну, погоди же!.. Мы еще посмотрим, кто кого!..»