Этим же вечером я рассказал Валекиану про гениальный план решения нашей проблемы. Снова опасаясь последствий правды, пришлось соврать, что нашёл яд в подсобных помещениях корабля и немного припрятал. Мы долго думали, как его использовать.
Валекиан предложил подсыпать в еду, если особого привкуса не будет. А есть ли привкус у моей крови? Ответа на этот вопрос я не знал, но предполагал, что если это будет мясо с кровью, то он может и не заметить. Гемилион примерно раз в месяц баловал себя такими стейками, а их тоже готовили дети. Для него делали отдельную еду, получше, чем давали нам. Но как во время такого ужина снять со всех ошейники, чтобы он не успел никого убить?
За завтраком следующего дня я нашёл Катрин, которая каждый день готовила еду только для доктора. Больше никому он не доверял столь важную работу: безопасность всегда находилась на первом месте для Гемилиона. Но он и не подозревал, — доверие детей давно утрачено. Катрин шёпотом рассказала, что доктор ужинает ещё раз перед сном, и она лично приносит ему еду каждый вечер. Обычно он ест в это время не мясо с кровью, а лёгкие смузи из овощей, иногда немного ягод или фруктов.
— А существует смузи красного или розового цвета? — поинтересовался я.
— Да, из листьев маракских томатов и лепестков цверии, — подумав, ответила Катрин.
— Когда ты будешь делать ему такой? Какой он на вкус?
— Сладковатый. У доктора нет чёткого расписания, поэтому я делаю любой, главное, чтоб не повторялись каждый день.
— А ты сможешь сделать его завтра и добавить то, что я тебе принесу?
Я глядел прямо в глаза девочке, которая была старше меня на пару стандартных лет.
— А если он заметит, что с напитком что-то не так? Он же убьёт меня! — шептала она, а в глазах читался ужас.
— Не заметит. — твёрдо сказал я. — Если что, я буду стоять рядом и сразу сниму с тебя ошейник!
— Хорошо, — неуверенно ответила испуганная девочка, но видимо понимала, что это наш единственный шанс.
После завтрака я нашёл Валекиана за уборкой в коридоре и прошептал на ухо: «Действуем завтра после ужина, оповести всех, чтобы пришли снять ошейники». Дети находили друг друга и перешептывались вплоть до ужина следующего дня. Они ходили воодушевлённые появившейся надеждой на освобождение.
После ужина я пошёл в комнату для мальчиков и закрылся в уборной. Я разрезал левую ладонь тем же маленьким ножом и сжал кулак, поставив под руку небольшую ёмкость, которую мне выдавали для анализов. Мои расчеты были таковы: чтобы убить человека, нужно в двадцать раз больше капель, чем для мыши. Рана затягивалась раньше, чем набиралось нужное количество, и я резал ладонь снова и снова. Минут через десять мне удалось набрать примерно сорок миллилитров, что ровнялось половине ёмкости. Кровь была густая и тёмная. Выйдя из уборной, я тщательно смыл кровь с руки в умывальнике. Моя регенерация работала хорошо, и рана больше не кровоточила. Я мог не бояться оставить следы на белой одежде.