После наказания Стопан два дня не возвращался домой, все скитался по лесу, думал в бессильной злобе:
«Как же так? Меня, самого ловкого и отважного охотника во всей округе, избили проклятые опкыны! Нет, нельзя больше терпеть!»
И в душе его, сливаясь с шумом леса и воем ветра, звучала воинственная чувашская песня, слышанная им как-то на Ветлуге:
Дубрава шумит, дубрава шумит.
О чем она так шумит?
Ожидает дубрава черную тучу.
Народ говорит, народ говорит.
О чем же народ говорит?
Говорит народ о свободе.
На второй день, к вечеру, вышел Стопан к илему Салмияра. Видит — ворота распахнуты настежь, дверь амбара раскрыта.
У ворот, прислонившись к столбу, стоит Сылвий. Она смотрит вдаль, за Ветлугу, и по лицу ее текут слезы.
Стопан подошел к девушке.
— Сылвий! Что случилось? О чем ты плачешь?
— Отца увезли в Козьмодемьянск. Сказали, что будут каждый день бить палками, до тех пор, пока мы не выплатим ясак.
Стопан нахмурился. На сердце стало так тяжело, как будто придавило его каменной глыбой.
— Бить будут? — переспросил он. — Ну нет, не бывать тому!
Сылвий только вздохнула в ответ и безнадежно махнула рукой.
Но Стопан сказал решительно:
— Последнее добро отдадим, а старика вызволим!
Он обошел соседей, бедняки сложились и выкупили Салмияра.
Но с того времени растет в душе Стопана решимость биться против притеснителей народа, как бился Арслан-патыр…
Голос матери оторвал парня от горестных воспоминаний.
Тяжело вздыхая и утирая набегавшие слезы, она подошла к сыну.
— Уходишь, сынок… — Аксывий обняла Стопана, дорогого, береженого сыночка, ласково погладила по спине. — Уходишь, оставляешь нас. Вернешься ли?..
— Не плачь, мать, — утешает ее Стопан. — Выпадет счастье, вернусь.
Дед Ямбаш вывел из хлева жеребца. Стопан прикрыл коня белым войлоком, сверху положил старинное седло.
Аксывий подала сыну полосатый вышитый мешочек.
— Возьми, повесь на грудь, — сказала она. — Здесь земля с могилы твоего отца. Носи всегда на груди, она убережет тебя от копья, стрелы и меча, поможет в трудную минуту…
В это время с улицы послышался голос:
— Эй, Стопан, готов ли? Все уже собрались.
— Готов! — бодро отозвался Стопан.
Он обнял мать, попрощался с дедом.
— Ну, счастливо оставаться! — сказал он и выехал со двора.
Долго стояла мать у ворот и, плача, неотрывно смотрела вслед сыну…