В течение двух октябрьских ночей сестры замирали от ужаса, слыша звуки бомб-ревунов. Они падали с леденящим душу воем и свистом, и их сопровождали глухие удары противовоздушных орудий, установленных вокруг замка. Эти зловещие звуки и постоянное ожидание новых налетов начали психологически сказываться на двух молодых принцессах. Их мать в письме поделилась своими опасениями с королевой Марией, сообщив ей, что девочки выглядят измученными и «непохожими на самих себя»: «Хотя они так хорошо держатся и собранны, но все время прислушиваются и вдруг срываются с места, что, конечно, отражается на нервной системе»>16.
И все же девочки понимали, что им повезло. Они знали, что тысячи других детей вынужденно расставались со своими родителями, их увозили в глубь страны или в один из британских протекторатов. Масштабная эвакуация около трех миллионов детей стала предметом первого радиообращения Елизаветы в октябре месяце. Это был трогательный четырехминутный разговор о трудностях, которые выпали на долю эвакуируемых детей. Многие из них отплывали в неведомые страны, где их ожидал временный приют в семьях совершенно незнакомых людей. Перед эфиром Елизавета репетировала в течение нескольких часов и в конце передачи оптимистично напомнила своей международной аудитории, что дети сохраняют жизнерадостность и отвагу перед лицом «опасностей и горестей войны». Она закончила свое обращение, попросив сестру присоединиться к ней и пожелать всем спокойной ночи. Короткая реплика Маргарет – «Спокойной ночи, дети» – укрепила образ единого семейного фронта. Их подруга Анна Коук слушала радиообращение из своего временного дома в Шотландии. Ее реакция совпадала с мнением многих детей: «Они были нашими героинями. Две принцессы по-прежнему оставались в Англии и подвергались тем же опасностям, что и мы»>17.
Уже на следующий день, 14 октября 1939 года, Елизавета узнала, что немецкая подводная лодка проскользнула сквозь линию обороны северной морской базы в Скапа-Флоу и потопила линкор Royal Oak, что привело к гибели более 800 моряков. Она в ужасе вскочила и воскликнула: «Кроуфи, этого не может быть! Эти чудесные моряки!» Даже в Рождество мысли о трагедии на Royal Oak не оставляли Елизавету. Она чувствовала себя виноватой и объясняла Кроуфи: «Наверное, мы были слишком счастливы. Я все думаю о тех моряках и о том, какое должно быть сейчас Рождество в их домах»>18.
Принцессы завели свой огород около замка и с помощью сетки спасали урожай от кроликов. Они научились вязать носки и перчатки, внося свой вклад в помощь фронту, хотя вязание плохо давалось Елизавете. Они продолжали учить французский вместе с мадам Мари-Антуанетт де Белег. Преподавательница занималась с принцессами до 1948 года и позднее вспоминала, что в Елизавете уже чувствовалось «сильное чувство долга, смешанное с