— Было. И я с позволения Уолтера переписал. Вот следующее:
Забытой древнею тропой
Поросшей мхом и бузиной,
К тем валунам, что над скалой
Лежат над бездною морской,
Под неумолчный ветра вой,
Он брел неделю чуть живой.
Навстречу бесов хоровод,
Кружит, беснуется, ревет.
Там, где тропинки поворот
Отрылся вдруг подземный ход,
И троллей безобразный род
Пустился с ведьмами в полет.
Но он с омелой на груди,
И стихло все, что впереди
Кружилось бешеной толпой,
Остался только ветра вой.
«С омелой, вечной и живой,
Добытой меткою стрелой,
Укрытой в белоснежный лен,
Что на морозе отбелен
В ночь первого серпа луны», —
Велят седые ведуны, —
«Отправишься в неблизкий путь,
Не должен ты нигде свернуть,
Не дай себе ты отдохнуть,
Мечте своей ты верен будь.
Тропа кончается скалой
Где небо сходится с землей.
Там на поляне огневой
Кострище с черною травой.
Вокруг него как стражи тьмы
Стоят гиганты валуны».
И он дошел, добрел, дополз,
И по щекам потоки слез
Текли. Он верил, что донес
Омелы ветку — символ звезд.
И ровно в полночь, в час ночной
Свет от омелы золотой
Разлился по скале крутой.
И в тот же миг из-под небес
Как будто огненный встал лес,
Над ним разверзлась бездны тьма —
Летели из созвездья Льва
Как шквальный ливень сотни звезд —
То было исполненье грез.
[2]— Интересно, — протянул Ник. Его все больше и больше удивлял образ баронета, о котором еще так недавно не было ничего известно, кроме того, что его постигла трагическая участь. А теперь перед ними, благодаря его стихотворениям, открывался внутренний мир, видимо, очень сложного человека. — Вам не кажется, что тут друидические мотивы? Можжевельник, омела… Есть еще что-то?
Свет лампады негасимой,
В темноте он густо-винный,
И бросает блик карминный
В темный угол с клавесином.
На стене портрет старинный,
Смотрит женщина с картины.
Бархат платья темно-синий,
Волны кружев словно иней.
Ветер стонет над равниной
И приносит из долины
Волка вой и клек орлиный,
Заметает след лосиный.
Ровно в полночь, в час совиный,
Сходит женщина с картины,
Смотрит вдаль из-за гардины,
Ждет кого-то из долины.
Бьют коней копыта льдины,
Слышен грохот их звериный,
Мчится в полночь из долины
Тот, кого так ждут в гостиной.
[3]— Ага, значит, нашему баронету были не чужды и другие чувства, кроме мистических. Появилась и женщина. А не женщина ли была причиной удаления его от света?
— Вот не знаю. Мне пришлось срочно покинуть Лондон. Всеми остальными расследованиями будет заниматься Уолтер. Но он обещал высылать мне отчеты. В свою очередь, и я должен посылать свои. Да, кстати, свой отчет я начал писать уже в Лондоне, и не только для себя и Уолтера, но и для вас. Вот он.