Закончить ему я не дал:
— Никаких если! Всё будет, как я и сказал.
* * *
В Карлсоне я сел, понятное дело, за руль, а Табенко разместился, как и хотел, сзади. Но не за мной, а за пассажирским креслом.
Поехали мы в полном молчании. Да и не до разговоров было. Я смотрел по сторонам, всматриваясь одновременно в окружающую обстановку и в окна домов, ища где-нибудь свет.
Но нет, все они зияли чернотой внутри. Впрочем, даже если и есть в домах люди, и у них есть свет, то по-любому все с занавешенными шторами, чтобы не палиться.
Только об этом подумал, как увидел одно окно, сквозь которое мелкой щёлочкой пробивался слабенький свет.
Так, сейчас не время, но надо обязательно запомнить дом, и точное расположение окна.
Хм… А место-то знакомое.
Вон там, в пятидесяти метрах за поворотом, на нас попытались напасть товарищи с дубинами, попутав с людьми Седого.
Может, это они и есть?
Ладно, как разберёмся с детьми, обязательно туда загляну. А сейчас, главное доехать до дома без проблем, и таки явить этому упёртому мужику «рай земной»…
Ну, в нынешних условиях, понятное дело…
Когда мы уже прилично времени катили по трассе, вдруг, с заднего сиденья раздался резкий вскрик Табенко:
— Твою мать!
Я повернул голову назад. Мужик, с дикими глазами, целился пистолетом куда-то слева и вниз от себя.
Сбавил скорость и повернул голову, чтобы было видно куда он там целится.
Твою мать! Да это ж Шарик! А я про него и забыть успел…
Он каким-то макаром распорол ткань и заполз под заднее сиденье… А сейчас, выглянул оттуда своей зелёной головой с фасетчатыми глазами
Я крикнул:
— Не стреляй! Это мой пет. Шарик, скройся!
Голова богомола тут же юркнула обратно под сиденье.
Блин. А, у Табенко-то нервы стальные.
Я представил себя на его месте. Да я бы точно уже всю обойму выпустил!
Табенко медленно поднял на меня взгляд и сказал каким-то тяжёлым, стальным голосом:
— Предупреждать надо.
Я отвернул голову обратно на дорогу:
— Да я, фактически, в первый раз его с собой взял. Вот, и забыл про него. — Затем, помолчав несколько секунд, я хмыкнул. — А ты молодец, что стрельбу не открыл. Чувствуется в тебе… какая-то выучка. Ты где-то служил?
В зеркало заднего видя я увидел, как Табенко бросил на меня тяжёлый взгляд. Посверлил им меня какое-то время, но, в конце концов, ответил:
— Служил.
Правда, на этом и затих.
Ну, а я уточнять не стал. Захочет — сам расскажет. Ну, а не захочет… Да и Бог с ним. И, скорее всего, не захочет. Табенко не производит впечатления любителя трепать языком.
А вот, про детей я всё же спросил:
— А, за детьми ты давно… ухаживаешь?