— Аксинья, детка, конечно. С практики едешь? К этому окну подойди, печать шлепну, обойди этого чахоточного.
— Хорошо!
Проходит, чуть ли не сквозь меня.
— Э-э-эй, — пытаюсь перебить их, — я, вообще-то, тут стою, — но не выходит, голос осип.
Жгучая боль в ноге вынуждает вскрикнуть, эта лошадь наступает своим каблуком на мою ногу.
— Ай! — рычу. — Дама, аккуратней!
— Что? Не орите на меня! Развалились тут как у себя дома, подберите грабли лучше! Пройти негде! Мачо недоделанный!
Вообще в курсе, на кого бузит?
— Послушай, ты, курица…
Закатывает глаза, отчего кровь начинает бурлить по венам!
— Смотри на меня, когда с тобой разговариваю! — кашляю, ком в горле не проходит.
Хмыкает! Не дает договорить, ныряет в окно:
— Спасибо, дядь Сереж.
Теперь понимаю, почему все нервные здесь.
— Куда деваться, — жалобно мычит толстопуз.
Девица разворачивается и дальше цокает к выходу, нас разделяет лента.
Вслед ей кричу:
— Лошадь!
Останавливается, поворачивает голову и только своими губками шепчет:
— Пошел на х…! — без звука.
Походу, у меня упала челюсть до пола и выпали все зубы, буду улыбаться деснами. Растерян.
— Слышь!
— Слышу, слышу.
— Это ты мне?
Останавливается. Нас опять разделяет лента.
— Конечно тебе. Тут больше нет никого в красных пидарских мокасинах.
— Это… Это топ-сайдеры.
— Да хоть галоши.
Чистый нокдаун. Виляя аппетитными булками, двигается к выходу.
— Стой!
Не оборачивается. Выставляет руку в сторону и показывает фак! Господи, ты создал эту женщину из ребра Адама, который страдал саркомой?
— Ах ты ж су… чка! Сейчас засуну тебе этот палец по гланды, и не только палец!
— Паспорт! — рявкают из окна. — Понаехали. Русский не херячат и сюда прутся. Страна не резиновая.
— Что, простите? Я! Тут! Стоял три часа! А эта кляча подошла и…
— Молодой человек, хватит время тянуть. Мне ребенку памперс менять надо и покормить… Сейчас грудь взорвется от молока. Видите? Молоко течет!
— Оу, — меня сейчас стошнит.
Срабатывает цепная реакция, вся очередь поливает меня проклятиями до пятого колена. Все из-за этой девки!
Куда я попал? Верните меня в США.
Немыслимо. Просто немыслимо. Так и знал, возвращаться сюда — плохая идея.
А-а-а! Зло еще тут? Стоит с копной бумаг, прижатых к груди, и на плече телефон, опять болтает. Отлично, рот рабочий, еще плюс в ее копилку. Не знаю, что делать. Подойти шлепнуть по жопе или ударить лицом об колено?
Задеваю ее со всей силы плечом, отчего все документы и телефон разлетаются.
— Ты че, совсем не видишь? Куда прешь, козлоёб?
Останавливаюсь спиной, плачý той же монетой, показывая фак. Да, по-детски, но последнее слово за мной.