Силовая волна неподконтрольной мне магии разлетелась во все стороны, но по сторонам я как раз и не смотрела. Я убегала вперёд по коридору, вспоминая путь до выделенных мне покоев и мечтая лечь и забыться сном. Уснуть и очутиться в кабинете отца, истинно мужском, с тёмной мебелью, в кожаном кресле и с интересной книгой на коленях.
***
Папа хмурился. Он всегда хмурился, но ночью, когда я заставала его у него в кабинете, хмурился как-то по-особенному. У него были морщины, что нисколько его не портили, его губы были сжаты и бледны, он задумчиво что-то записывал и покусывал кончик пера. То была привычка скорее женская, и папа её стыдился, на людях старался не демонстрировать. Но я видела.
Поднимая на меня глаза, он слегка улыбался и невозмутимо возвращался к работе. Одной рукой наливая мне чай в чашечку, всегда присутствующие у него на столе. После выуживая из ящика стола упаковку пирожных из кондитерской за углом.
Мы молчали. Он был занят, а я просто… просто пила горячий чай, ела сладости и успокаивалась в его присутствии. Только так я справлялась с мучащими меня кошмарами, которые, как ни странно, снились мне довольно часто. Невнятные, странные, магические. Лишь достигнув шестнадцати, я поняла, что это были предвестники грядущих неприятностей.
Однако сейчас, просыпаясь с криком, громким и отчаянным, я с трудом понимаю, что спальня эта – не моя уютная обжитая спаленка, что отца здесь нет. И никто не готов встретить меня с пирожными и чаем.
Мне снились феи. И это было действительно страшно. Словно я так и не выбралась из леса. Словно осталась с ними навсегда, в конце концов, лишившись воли и себя. Меня кружило в хороводе, где ярко блестели полупрозрачными с золотыми прожилками крылья фей, а искры их магии медленно выпивали меня. И я растворялась в них. По ощущениям, словно мне оковы нацепили и в подвале заперли. Так холодно душе было.
После пробуждения холод не ушёл. Я выглянула в окно: ночь и до рассвета ещё минимум часа полтора, как чувствовалась. Спать не хотелось. Не получалось. Меня била мелкая дрожь, и я поднялась с постели.
И в шоке уставилась на сидящего в кресле Арамиля.
– И как давно вы тут… сидите?
– Перенёсся, едва услышал крик, – ответил князь и, поставив локти на колени, сцепил между собой пальцы, уставился на меня. – Что случилось?
– Зачем вы пришли? – проигнорировав вопрос, я просто устало откинулась на подушки, не имея сил смотреть в проницательные пронзительно голубые глаза. Те же глаза, что были и у меня. И так противно, что с совершенно чужим мне дивным я имею внешних сходств больше, чем с родным отцом.