– Думает, что все свои решения принимает самостоятельно, – чуть склоняет голову князь. – Я лишь слегка подталкивал и намекал. И, разумеется, присматривал за вами обоими.
– И позволили стереть мне память, – мрачно протянула я, осознавая, что вместе с ненормальным оказалась в руках опытного кукловода.
– Но она ведь сейчас при тебе. И, кажется, ты даже нашла подругу.
Плод насильственного слияния горной феи и драного пса!
– И зачем всё это? – вот уж чего действительно не могу полностью понять.
– Чтобы вытащить тебя из того жалкого состояния, в котором ты пребываешь вот уже два года. Порой жёсткие меры – лучшие меры, Лилиль.
– А зачем меня вытаскивать?
– Потому что тебе нужно научиться жить настоящим, не прошлым, которое ты столь старательно лелеешь. Ты нуждаешься в общении со сверстниками и новых семейных узах, а я заинтересован в том, чтобы тебе всё это дать. Касательно своих мотивов я не лгал. Ты нуждаешься в помощи, как и моя сестра. Ты похожа на свою прабабушку куда больше, чем думаешь, – он погладил меня по плечу, и я инстинктивно отстранилась от этого прикосновения.
Сколь бы много в его словах не было упоминания меня, главная причина его действий – его сестра. Теперь понятно.
– И, в отличие от тебя, она своим поведением доставляет куда больше проблем, – лицо князя вновь приобрело то дико раздражённое выражение, которым он меня встретил. – Кстати, сегодня утром Лилиль вернулась во дворец.
***
В обеденной зале повисла напряжённая тишина. Она была тяжёлая и, казалось бы, осязаемая: был соблазн протянуть руку и пощупать. Впрочем, даже не прикасаясь к ней, я могла обрисовать её невидимый облик: вязкая, тягучая и холодная, капельками пота протекающая по спине и подгоняющая табун мурашек быстрее нестись по коже.
– Лилиль, – рука сидящей справа от меня матери накрывает мою, стискивающую вилку, – сколько раз мне следует попросить у тебя прощения, чтобы ты перестала сердиться?
Я подняла взгляд, встретившись с голубыми глазами, чуть более тёмными, чем у меня, княгини Нейтины Марианны Катины, в прошлом Риндейл, при рождении Дерейра. Её светло-каштановые волосы сейчас были распущены, голову венчала золотая диадема с бриллиантовыми камнями, свободное синее, расшитое золотой нитью платье без корсета, украшенное цветами по подобию нарядов фей, подчёркивало красоту её глаз. Мама выглядела… лучше, чем когда-либо. И только вот это вот печальное, обеспокоенное выражение лица её портило.
– Я не сержусь, – подцепила вилкой кусок мяса с тарелки. – Моя мать всего лишь месяц скрывала от меня свою беременность, это не повод для злости.