Я глянула на него исподлобья. Мягкая улыбка, аквамариновые глаза, зеркально отражающие мои. Только вот, когда я смотрю на себя, то вижу неопытную девчонку, а его взгляд… в нём паутина вековых интриг. Догадка бьёт мне в голову, как ударил бы камень, брошенный и влетевший в лоб, рассёкший его до крови.
– Вы… специально? – голос срывается и напоминает какое-то жалкое, непозволительное в общение с таким опасным мужчиной блеяние.
Улыбка становится многозначительнее.
– Ну вы и, – запинаюсь, а потом в голове происходит щелчок, пальцы колет из-за очередного приступа и с губ таки срывается, – плод пошедшей в мир горной феи! Старикан остроухий! Дивная сволочь!
Впервые так рада магическому приступу! Накопившаяся магическая энергия с удовольствием «соскальзывает» с рук, направленная «вовсе не прицельным броском» в стоящего напротив князя. Но вместо ожидаемого князя поджаренного, я вижу выпущенную Арамилем ответную магию, которая, охватив, утягивает в искристый полёт. Перемещение в пространстве заняло всего одно моё моргание. Мимолётный взмах ресниц – и мы стоим в огромном пустом бальном зале.
– Силы много, ума и опыта – мало, – невозмутимо заключает князь, присаживаясь на диванчик в нише и предлагая присесть мне.
Упрямо остаюсь стоять на месте, пытаюсь призвать магию самостоятельно и понимаю, что не могу. Даже искру. Загасил и поглотил.
– Значит, придётся разговаривать, – пробормотала себе под нос. – Жаль, почти порадовалась, что таки не человек.
– И это прекрасно! – хлопнул в ладони услышавший меня Арамиль. – Принятие себя – первый шаг к счастливому будущему.
– И вы готовы любыми средствами меня к нему вести? – уже громче спросила я, неприязненно глядя на эльфа. – Мама знает, за какого ублюдка замуж вышла?
– Уверяю тебя, Лилиль, мои родители и твои уважаемые предки, между прочим, произвели меня на свет в законном браке, – елейно протянул князь. – А теперь вспомни о том, что ты княжна, или, как ты сама любишь всем напоминать, леди, и начни следить за словами.
Голос его оставался приторно-сладким, но глаза из прекрасных аквамаринов превратились в две льдины, гладкие с одной стороны, но скрывающие острые сосульки с другой. Я невольно поёжилась и проследовала к месту на диване рядом с ним, присаживаясь на самый краешек.
– Понятно, мама не знает, – заключила я, сама прекрасно осознавая, что матушка, при всей своей легкости и воздушности, никогда бы не позволила такое вот насильственное перевоспитание. Ясно, что он ей всё это подавал под сглаженным углом. Но меня волновал и другой вопрос. – А Арминар?