Теперь сполохи озаряли местные просторы с такой частотой, что временами сливались в одну долгую вспышку. Звук усилился, проникая до самых костей, и лучи света, окружавшего меня, стали твердыми, словно камень.
А потом вспышки вдруг прекратились, поющие голоса стихли и свет исчез. Слой мироздания, избавивший меня от погони, подарил напоследок ключевой образ – круг на песке возле морского прибоя – и выпустил в привычный мир.
Мир, окруживший меня непроглядной тьмой Великого Войда.
Я находился в недостижимом центре – сердцевине цветка, чьи лепестки были слоями Мироздания. Отсюда начинались и здесь заканчивались все дороги. В этом месте зарождался незримый ветер, раздувающий пузырь Вселенной, и сюда же он возвращался, усталый и тихий. А вернувшись – рассказывал о том, что видел в дальних странствиях.
Великий Войд внимал этим историям, просеивал их сквозь сито своей памяти, промывал в реке времени и находил в них жемчуг истины и драгоценные камни знаний. Безграничная пустота наполнялась сокровищами, и я, словно ребенок, играл с ними, складывая фразы: «Есть только реальность. Все души едины. Дыхание вечно. Сознание – свет».
В каждой драгоценной истине отражалась бездонная глубина Великого Войда…
Тысячи лет вдали от дома… Все, кого я знал, давно умерли. Их дети и внуки тоже скончались. Их правнуки и праправнуки отошли в мир иной, как и следующие сто поколений. Не осталось никого, кто бы помнил о моем существовании.
Я, наверное, миллион раз пробовал перейти в нереальность. Сосредотачивался на известных ключевых образах, пытался придумать новые. В конце концов я решил, что из этого места просто невозможно попасть в другие слои Мироздания. Должно быть, здесь существовал только один слой – привычное пространство.
Все надежды на спасение давным-давно испарились. Я смирился с тем, что проведу вечность в беззвездной пустоте. А в конце вечности увижу, как заканчивает свой век Вселенная – конечно, если зрелище будет достаточно ярким, – и исчезну вместе с ней.
Но, как оказалось, у Великого Войда были на меня другие планы.
В один из дней – условных «дней», разумеется, – ничем не отличавшемся от остальных, я вдруг почувствовал перемену в окружающем пространстве.
«Пора», – толкнулась в мой разум темная бездна.
Мне показалось, что вакуум вокруг меня сотрясся от глухого удара. Перед мысленным взором появился странный образ: полый цилиндр, внутри которого горел огонь. В тонких стенках цилиндра были сделаны прорези, складывавшиеся в буквы и рисунки. Он вращался вокруг своей оси словно детский ночник, расцвечивая тьму яркими словами и картинками. Некоторое время я завороженно смотрел на необычное явление, а затем начал жадно вчитываться в светящиеся строки.