Сепаратор был у нас сначала ручной. Синего цвета – корпус. Надо было его крутить вручную. Возможно, из-за малого числа оборотов сметана получалась жидкая. Но наша баба, казалось, как раз такую и хотела сметану, она была с кислинкой. Не сметану, точнее. А сливки. Такие они были жидкие. Когда сливки немного постоят в холодильнике, они загустевают и превращаются в сметану. Сметана была нашей «Нутеллой», хлеб со сметаной, обсыпанной сахаром. Настоящее лакомство.
Может быть, поэтому и любили мы коров? Ведь они давали нам молоко. А мы делали из него уже и сметану, и масло, и творог, и кефир. Только вот сепаратор не любили мыть. Очень уж много там было металлических тарелочек. Штук сорок, наверное. Мы же ведь их даже считали тогда.
А я уже и не помню теперь, сколько их там было-то…
Летом, когда солнце уже садилось за сопки, и огненные краски заката постепенно остывали, уступая место ночи, бабушка наша всегда стояла у забора, наблюдая за улицей. Было удивительно, как долго она могла смотреть по сторонам.
Мы уже давно поужинали, помыли посуду и собрались заходить из летней кухни в дом, или в «хату», как у нас говорили, а она всё ещё стояла на своем прежнем месте, прислонившись к забору. Я присоединялась к ней и тоже смотрела на улицу, на небо с тёмными облаками и прислушивалась к шелесту деревьев. Серовато-синие тучи вдалеке время от времени озарялись жёлтыми вспышками молний, но грома не было слышно.
Было интересно наблюдать, как невзрачную, скучную на вид тучу озарял внутренний свет, обнажая вдруг всё её богатство форм и изгибов волн. На один короткий миг вспышки неприметная тучка превращалась в изящное курчавое облако. Потом темнота снова поглощала все краски и формы неба, предоставляя лишь ветру нести их вдаль и петь песни деревьям, шелестя листвой.
Мы стояли с бабой молча, только изредка показывая друг другу очередную вспышку на небе. Так и запомнились мне эти тихие летние вечера. Когда просто стоишь, проникаясь покоем надвигающейся ночи, красотой сияния первых звёзд и вспышками зарниц. И не нужны были слова, можно было просто быть, наблюдая за дыханием Вечера, лаем собак, шелестом деревьев и безмолвными отблесками з арниц…
Когда долго летом не было дождей, залетали в гости к нам ветры-суховеи. Поднимали пыль они густую с полевых дорог. И кружились вихрями, словно в танце. «Вон, смотрите, чёрт танцует!» – говорили. Пыльные воронки-вихри высотою метра в три или даже больше. Подобрал ветер пыльным подолом своим кусочек бумажки или деревяшки с земли и до самого верха подкинул, кружась вокруг своей оси. «Ух ты-ы!» – восхищалась акробатом детвора, ещё не зная о том, что настоящие ураганы бывают такой чудовищной силы, что снимают порой крыши и уносят машины в небо. Хотя у нас и не было таких страшных торнадо, иногда настигали и нас всех врасплох огромные пыльные ураганы-смерчи.