Когда будишь коров утром, они нехотя поднимаются, встав сначала на хрупкие свои коленки, покачиваясь всем своим тяжёлым телом и поворачивая головы, тяжело вздыхая и шевеля большими ушами. И бока у них ещё тёплые. Кажется, им ещё не хочется вставать так рано, так же, как и тебе. Корова-подружка, такова твоя доля. Хорошая моя. Стой, моя милая. Сейчас подою тебя и отпущу на волю… Знаешь ты мои печали, знаешь мои слёзы, мои думки, мои радости.
Др-ри-инь, др-ри-инь, др-ри-инь… Звук первых струек молока, звенящих по дну ведра. Прыск-прыск. Это короткие струйки. Когда не успеваешь хорошо ухватиться за соски, молоко не бежит. Надо охватить их всей ладонью, одновременно потягивая вниз. Постепенно молоко прибывает с большей силой. Удобно доить, прислонившись лбом к тёплому коровьему пузу. Чувствуешь её тепло, короткие шелковистые волосы, пахнущие пылью, полынью, травой и сухим навозом.
Вечером, когда заходящее солнце опаляет всю западную часть неба своим ярким жёлто-оранжевым пламенем и коровы возвращаются из табуна, ты встречаешь их у колодца, напоив водой. Пустое ведро, прицепленное к столбу журавля, так и хочет вырваться из рук и устремиться вверх под давлением металлического груза на другом конце бревна. Коровы жадно пьют воду из «корыта» – разрезанной вдоль резиновой шины от большого тракторного баллона. Вода попадает в ноздри, но они всё равно продолжают пить. Потом отходят, отфыркиваясь, и идут на своё место. Ты привязываешь их на ночь, накинув верёвочную восьмёрку на рога.
У коров самые красивые глаза – круглые, большие, с длинными пушистыми ресницами. Казалось, в них спрятана вся их женская душа. Именно женская, мудрая и ранимая, порой пугливая.
Когда летом возле них кружили колючие «бзыки», они раздраженно вздрагивали всей кожей и дёргали копытами, стараясь отогнать назойливых насекомых. Невозможно было их тогда доить. Ведь ты сидишь на маленьком стульчике под самым выменем, и в любой момент она может лягнуть тебя вместе с твоим ведром или огреть по лицу хвостом. Хвост – пушистая метёлка из жестких волос. Берегись, когда доишь корову. Надо вовремя уклониться от удара и строго сказать: «Стой!» Казалось, коровы понимали эти окрики. И терпеливо стояли, жуя невозмутимо свою жвачку, обметая себя то с одной, то с другой стороны хвостом.
Вот уже полное ведро. Сверху – пушистая пенка. Кто любит парное молоко? Оно тёплое, свежее, пахнет коровой. И плавают в нём ещё соринки, упавшие в ведро с беспокойного хвоста.
В летней кухне ждёт уже баба возле собранного сепаратора. Словно невесту, собирает его баба каждый вечер, в неизменном ритуале, повязывая большую пластмассовую чашу-голову марлевой косынкой. Стойко стоит он, вытянув в стороны руки-трубки, из которых потом будут течь молочные ручейки. Неизменно встаёт он каждый вечер на низенькой скамейке, покрытой пёстрой клеёнкой. На клеёнке нарисованы арбузы и ананасы. А под скамейкой, устланной клеёнкой с таким весьма экзотичным для нашей степной зоны дизайном, стоят вёдра с помоями для свиней и обратом для телят. «Обрат» – это перекрученное через сепаратор молоко.