– Командор мало рассказывал о себе. Он вообще не разговорчив.
– Не удивлена, его душа закрылась после всего… – Маргарет как–то печально вдохнула, а затем устремила в мою сторону пронзительный, проникающий в душу взгляд. – Но раз он выбрал тебя, то это что–то да значит. Тем более, что он передал тебе наш родовой артефакт, – женщина кивнула на мой медальон, – Знаешь, дорогая, я вижу суть. Будь то человек, маг, дракон, не важно. Вижу, то, что скрыто от посторонних глаз. И что бы там не говорили злые языки, мне кажется, у тебя есть сердце.
У меня–то оно есть! А вот у командора… я бы поспорила. По–моему, после трагедии, о которой не говорят, и его сердце умерло. Иначе, как можно объяснить его отчаянное желание вернуть свою драконицу?!
– Благодарю вас, сэйра Гилмур, – я кивнула и тут взгляд зацепился за какое–то резкое движение вдалеке.
Бернар. «Отец» пристально всматривался в мое лицо и подавал знаки с противоположного конца зала, прохаживаясь между колоннами, стоящими вдоль окон.
Ах да! Он собирался о чем–то со мной поговорить. Будет выяснять, как прошла первая ночь? Или, быть может, он побывал у чернокнижника? Нужно выяснить.
– Маргарет, – драконица подмигнула мне. – Я хочу, чтобы ты называла меня Маргарет.
– Хорошо! И… – я немного замялась, – Если вы позволите, то я отлучусь ненадолго. Мой отец, Бернар Холлинберг, хочет меня видеть.
– Иди, конечно. К слову, буду рада пройтись с тобой по магазинам на неделе. Без окружения посторонних глаз и ушей!
Кивнув и присев в подобии реверанса, как было положено по этикету, я направилась к Бернару. Кивая, улыбаясь приветствовавшим меня совершенно незнакомым людям. Вернее драконам.
Но преодолев половину зала, Бернара на прежнем месте я не обнаружила. Стараясь быть как можно более незаметной, проскользнула за колонну и прошла еще несколько шагов вперед.
Да где же он? Что за игры?!
Сделала шаг и… чья–то широкая ладонь легла мне на лицо, пресекая даже мысль о крике. Рывок. И вот меня уже скрыла тяжелая ткань штор, прикрывающих огромные окна.
Перед глазами стало темно, меня тянули прочь из оживленного зала. Музыка и звуки голосов стали тише, повеяло прохладой.
Какого черта?!
Инстинктивно дернулась в сторону, и клацнула зубами по ладони похитителя, намереваясь завопить и устроить переполох на этом чертовом торжестве. Пусть знает, что воровать невест – плохая затея! Но…
– Ох… сэйра! – над ухом раздался удивленный приглушенный возглас так называемого «отца». – Успокойтесь! Это я!
А в следующее мгновение легкий ветер обдал лицо прохладой и раздул подол платья. Мы очутились на балконе. Бернар отстранился, встряхивая укушенную руку. На его лбу проступили бисеринки пота от напряжения, а в глазах застыло странное выражение.