Последняя фотография была сделана у моей старой школы. Лилиан стоит на ней в школьной форме, с широкой улыбкой на лице и без переднего зуба, и держится за руку дедушки.
Второй сверток оказался мягким и гибким. Внутри было детское платьице цвета батата, имбиря или осенних листьев, усеянное вишнево-красными лепесточками, а с талии свисали два пояска, которые должны были завязываться сзади. Тут же лежала и выкройка — на 5–6 лет.
Подол не подрублен. Платье так и не было закончено.
Когда Фред и Рут подходят к школе, по доносящимся оттуда звукам они понимают, что наступила перемена. Дети прыгают через скакалку, которая периодически задевает гаревое покрытие: «Сорок ОДИН, сорок ДВА, сорок ТРИ — ВСЁ».
Дети носятся с одного конца площадки на другой. Кто-то падает лицом вниз и кричит, но тут же встает и ковыляет за другими.
Ворота кладбища кажутся меньше, чем помнится Фреду, а вот деревья, наоборот, больше. Легкий ветерок гоняет неубранные упавшие листья перед ними, когда они идут по дорожке.
— Ты уверен, что нам сюда? — спрашивает Рут.
— Да, это в самом конце, рядом с забором, — отвечает он. — Я просто не знал, что ты никогда не бывала здесь.
— Бабулю и дедушку кремировали, а Кэтлин умерла задолго до того, как мы познакомились. И если ты прав, то бабуля меня все равно сюда не привела бы — слишком много было бы вопросов.
Фред замедляет шаг и озирается в поисках знакомого места.
— Вертолетики, — говорит он, подбирая семечко клена и запуская его в воздух. — Значит, где-то рядом.
Мать указывает на надгробие:
— Не то?
Гранитная глыба мало-помалу зарастает лишайником, а в выгравированной надписи обосновался мох.
Фред снимает перчатки и проводит пальцами по буквам:
Брюс Бакстер
1887–1954
Любящий муж
А ниже, в самом низу камня, почти закрыта листвой морозника еще одна надпись:
Лилиан Джин Моррисон
Их внучка
1957–1963
Фред и Рут смотрят друг на друга, и Фред прерывает молчание:
— Бабуля приводила меня сюда каждую неделю, когда мы возвращались из школы.
— Каждую неделю? Когда ты вчера мне об этом сказал, я думала, что ты был здесь пару раз.
— Каждую неделю, по понедельникам.
— Почему ты ничего не говорил?
— Она сказала, что это наш с ней секрет, вот я и молчал. Видимо, я просто думал, что это другая дорога домой. Бабуля говорила, что мы навещаем ее маму и папу, — улыбнулся он. — Но меня все равно куда больше интересовали чипсы, которые она потом покупала мне у Евы.
Рут смахивает скатившуюся по щеке слезу:
— Наверное, они хотели, чтобы Лилиан лежала с теми, кого должна была бы знать.