— Началось?
Дональд стоял совсем близко.
— Да, — кивнул он. — После смены состоится митинг. Расскажи подругам. Расскажи всем. — Развернулся и направился к выходу.
Джин вернулась на место и молча села, чувствуя на себе взгляды. Начальник цеха — мужчина с прилизанными волосами и чистыми ногтями, с хорошей зарплатой и пахнущий одеколоном — вышел из своего застекленного кабинета и уставился на нее, как делал уже неоднократно. Девушка спокойно выдержала такое демонстративное внимание, а когда начальник вернулся к себе, решила выполнить просьбу Дональда. Она положила руки на колени и заговорила:
— После работы состоится собрание. Урезаются зарплаты, и профсоюз предлагает организовать забастовку. Приходите.
Джин боялась, что не сумеет подобрать правильных слов, но закипающий внутри протест помог найти именно те, что были нужны, так что ее короткая речь прозвучала четко и однозначно. Ей показалось, что воздух вокруг заряжается энергией.
Прозвучал заводской гудок, знаменуя окончание смены. Работники устремились вниз по широким каменным ступеням. Визг и грохот распиловочных и токарных станков сменился гулом голосов: теперь можно было поговорить о футболе, о детях, о новых платьях и арендной плате за квартиру. Джин хотелось забрать все эти разговоры с собой, чтобы дома, в тишине, спокойно их повспоминать.
Через огромные ворота поток людей выливался на улицу. Начинало смеркаться. В голове все еще стоял шум от заводских машин. Джин и Фрэнсис уверенно шли вперед, рука в руке, вместе с тремя поколениями столяров, печатников, мастеров-игольщиков и маляров. Солоноватый запах тяжкого труда разливался в прохладном вечернем воздухе.
Главное здание фабрики за их спиной с двумя прослойками «глазури» из более светлого камня напоминало торт в кондитерской. Обширная фабричная территория простиралась более чем на сотню акров. Вместе с Джин здесь работало множество ее школьных подруг и соседей. Совместными усилиями они каждую неделю превращали тонны чугуна и кубометры древесины в десять тысяч новеньких швейных машинок.
Теперь эти люди замерли в тревожном ожидании.
— Как думаешь, чем все закончится? — спросила Фрэнсис.
— Пока непонятно…
— Что скажет твой отец?
— Он будет на стороне компании, — Джин убрала за уши несколько выбившихся прядей темно-каштановых волос, — так как считает, что им виднее.
— А Дональд?
— Дональд уверен, что все мы должны быть членами профсоюза. — В голосе Джин прозвучала гордость.
— Это, наверное, сложно.
— Для меня в этом нет ничего сложного. Даже наоборот — воскресенья у нас стали проходить гораздо интереснее. Мы так шумим, что нас, наверное, слышно по всей округе!